Всё по-взрослому современный любовный роман

Ев­ге­ний Ни­ко­ла­е­вич, два­дца­ти ше­сти лет от­ро­ду, ге­не­раль­ный ди­рек­тор успеш­но­го мар­ке­тин­го­во­го агент­ства, про­во­дил свой биз­нес-ланч в мод­ном Casual Dining, рас­по­ло­жен­ном на­про­тив биз­нес-цен­тра, в ко­ем его ком­па­ния арен­до­ва­ла квад­рат­ные мет­ры под офис.

Про­ще го­во­ря, Жень­ка обе­дал в со­сед­ней ка­фе­хе, но не один, а со сво­ей со­труд­ни­цей. Со­труд­ни­ца бы­ла ми­ни­а­тюр­ной пла­ти­но­вой блон­ди­ноч­кой, не так дав­но устро­ив­шей­ся в их ооош­ку по ре­ко­мен­да­ции. Зва­ли со­труд­ни­цу Эле­о­но­ра. Но в жёст­кой пат­ри­ар­халь­щине, стро­го со­блю­да­е­мой всем лич­ным со­ста­вом ор­га­ни­за­ции, пред­став­ля­е­мом ис­клю­чи­тель­но мо­ло­ды­ми и пер­спек­тив­ны­ми муж­чи­на­ми, по име­ни от­че­ству на­зы­вать­ся мог­ли лишь «от­цы ос­но­ва­те­ли» юри­ди­че­ско­го ли­ца. И по­это­му мо­ло­до­му спе­ци­а­ли­сту с крас­ным ди­пло­мом мар­ке­то­ло­га-меж­ду­на­род­ни­ка в стро­гом со­от­вет­ствии с прин­ци­па­ми кор­по­ра­тив­ной куль­ту­ры при­шлось сме­рить­ся с па­ни­брат­ским об­ра­ще­ни­ем «Эл­ли» и де­жур­ны­ми шут­ка­ми про ме­сто­на­хож­де­ние её вир­ту­аль­но­го «То­тош­ки», а так­же сде­лать вы­вод, что не все до­ро­ги из жёл­то­го кир­пи­ча ве­дут в «Изу­мруд­ный го­род» — неко­то­рые при­во­дят пря­ми­ком в «жёл­тый дом».

Это был не пер­вый, и не вто­рой сов­мест­ный обед ге­не­раль­но­го ди­рек­то­ра и ин­тер­нет-мар­ке­то­ло­га. Во­об­ще, бу­дучи ге­не­раль­ным ди­рек­то­ром, Жень­ка по непи­са­ным за­ко­нам «на­сто­я­ще­го муж­ско­го кол­лек­ти­ва» на­де­лял­ся пра­вом пер­вым вы­би­рать «да­му серд­ца», бу­де та­ко­вая по­явит­ся в агент­стве. Ко­неч­но же, при­гла­сить Эл­ли на обед и не толь­ко, мог лю­бой ра­бот­ник. Но не лю­бой ра­бот­ник был го­тов бро­сить вы­зов то­му, у ко­го в сей­фе ле­жа­ла его тру­до­вая книж­ка. А так-то всё бы­ло чест­но, бла­го­род­но, и по-брат­ски.

Эле­о­но­ра, хоть и бы­ла на три го­да млад­ше Жень­ки, а вы­гля­де­ла млад­ше на все де­сять, но в про­фес­си­о­наль­ном плане бы­ла на несколь­ко по­ряд­ков вы­ше лю­бо­го из со­труд­ни­ков агент­ства. Од­но де­ло, ко­гда у те­бя ро­ди­те­ли и день­ги, а, сле­до­ва­тель­но, крас­ный ди­плом са­мо­го пре­стиж­но­го ВУ­За по опре­де­ле­нию. И со­всем дру­гое де­ло, ко­гда твоя ма­ги­стер­ская дис­сер­та­ция на­пи­са­на на ос­но­ве прак­ти­че­ско­го опы­та несколь­ких лет ра­бо­ты за ру­бе­жом в несколь­ких ве­ду­щих меж­ду­на­род­ных ком­па­ни­ях.

Да, у Жень­ки то­же был прак­ти­че­ский опыт, ну, как­бы, был. А по су­ти — это бы­ла про­сто за­пись в тру­до­вой с па­фос­ным на­име­но­ва­ние долж­но­сти, ко­то­рую он вме­сте с ма­мой при­ду­ма­ли, а отец по­том при­ка­зал эй­ча­ру сво­ей ком­па­нии вне­сти в штат­ное рас­пи­са­ние. Прак­ти­че­ско­го же опы­та у Ев­ге­ния Ни­ко­ла­е­ви­ча к мо­мен­ту вы­пус­ка из уни­ве­ра бы­ло не боль­ше, чем у аби­ту­ри­ен­та ПТУ, про­ва­лив­ше­го­ся на сда­че до­ку­мен­тов при по­ступ­ле­нии. И да­же то, что его соб­ствен­ная, по всем до­ку­мен­там, ком­па­ния со сред­не­спи­соч­ным чис­лом ра­бот­ни­ков в че­ты­ре еди­ни­цы, су­ще­ство­ва­ла тре­тий год, к ре­аль­но­му за­ня­тию прак­ти­че­ским мар­ке­тин­гом от­но­ше­ния не име­ла. Чест­но при­знать­ся, это бы­ла обыч­ная «пра­чеч­ная», ко­то­рая по­лу­ча­ла за­ка­зы от ком­па­нии Жень­ки­но­го от­ца, и де­лал всё необ­хо­ди­мое для ба­наль­но­го пошло­го об­на­ла. А мар­ке­тинг? Ну, что – мар­ке­тинг? Кто сей­час из нас не мар­ке­то­лог?

Эл­ли бы­ла, ко­неч­но, хо­ро­ша. Хо­ро­ша во всём. Пря­мо-та­ки иде­ал. С внеш­но­стью фо­то­мо­де­ли, со вку­сом и сти­лем, и, что са­мое важ­ное, с на­вы­ка­ми ра­бо­ты. И для ген­ди­ра, ко­то­рый по каж­до­му ад­ми­ни­стра­тив­но­му во­про­су зво­нил то глав­но­му бух­гал­те­ру, то ма­ме, и не на­де­ю­ще­го­ся на по­мощь от сво­их тро­их та­ких же «вы­со­ко­класс­ных спе­ци­а­ли­стов», Эле­о­но­ра бы­ла спа­са­тель­ным кру­гом.

Но как же бы­ло тя­же­ло на­хо­дить­ся ра­дом с ней. Это бы­ло тя­же­ло и мо­раль­но и фи­зи­че­ски. Фи­зи­че­ски-то по­нят­но по­че­му, это бы­ло прак­ти­че­ски не скрыть. А вот мо­раль­но да­ви­ло чёт­кое осо­зна­ние соб­ствен­ной неком­пе­тент­но­сти, глу­бо­ко­го дна то­го уров­ня, ко­то­рый был у него са­мо­го и за­об­лач­ных вы­сот ком­пе­тен­ций у неё.

Но за­то он был кра­си­вым. Да, очень кра­си­вым мо­ло­дым че­ло­ве­ком. И это бы­ло дей­стви­тель­но так. Об этом ему го­во­ри­ли все и по­сто­ян­но. Все … кро­ме ма­мы. Вот ма­ма-та­ки счи­та­ла, что сы­нок у неё (или из неё) вы­шел неудач­ный (или неудач­но). Каж­дый раз, ко­гда род­ствен­ни­ки или зна­ко­мые на­чи­на­ли хва­лить Жень­ку, она с об­ре­чён­ным ви­дом со­кру­ша­лась, что вот ес­ли бы у неё бы­ла дочь… а вот сын у неё со­вер­шен­но бес­тол­ко­вый, как бы она не ста­ра­лась. А уж ес­ли на­чи­на­лись раз­го­во­ры про то, что сын очень и очень кра­сив, тут она по­про­сту от­ма­хи­ва­лась от та­ких ни­чем не обос­но­ван­ных ком­пли­мен­тов в сто­ро­ну со­вер­шен­но за­уряд­ной внеш­но­сти сын­ка-бал­бе­са.

А вот тё­тя Лю­ба, тё­тя По­ля и ба­буш­ка Аня, с ней ни­ко­гда не со­гла­ша­лись. И ста­ра­лись не да­вать Жень­ку в оби­ду, уве­ряя его, что это она всё лю­бя го­во­рит, что­бы не сгла­зить, что­бы он не за­знал­ся, а так-то — всё хо­ро­шо. И вот это вот про­ти­во­сто­я­ние род­ной ма­те­ри и ближ­них род­ствен­ниц ху­до-бед­но со­зда­ва­ли опре­де­лён­ный ба­ланс вос­пи­та­тель­но­го про­цес­са, бла­го­да­ря че­му, Жень­ку дей­стви­тель­но не сгла­зи­ло, и он не за­знал­ся. Ну как не за­знал­ся? Ну, на столь­ко, что­бы не стать ре­аль­ным уро­дом или кон­чен­ным коз­лом. В це­лом, сво­ей ма­жо­ри­сто­стью и ком­плек­са­ми он не силь­но вы­би­вал­ся из ря­да пред­ста­ви­те­лей сред­не­го клас­са, хо­тя и был из «бо­яр­ских де­тей».

Так что с од­ной сто­ро­ны, он, кра­си­вый, и она, чер­тов­ски кра­си­вая, в люд­ном ме­сте, где ча­стень­ко по­па­дал­ся пипл из ту­со­воч­ки, что Жень­ке ре­аль­но льсти­ло. Но с дру­гой сто­ро­ны, тре­бо­ва­лись неимо­вер­ные уси­лия в плане са­мо­кон­тро­ля, что­бы не вы­ста­вить се­бя пол­ней­шим ло­хом с куп­лен­ным в рас­сроч­ку ди­пло­мом, так как бе­се­ды на про­фес­си­о­наль­ные те­мы он ре­аль­но не вы­во­зил, а неко­то­рые спе­ци­фи­че­ские мо­мен­ты ту­по не вы­ку­пал.

— Что-то, ты, се­го­дня со­всем ка­кая-то за­дум­чи­вая? — спро­сил Жень­ка, ко­гда офи­ци­ант­ка за­бра­ла их та­рел­ки и по­ло­жи­ла на сто­лик ко­фей­ные кар­ты.

— Да не. Так, чи­сто по­ду­ма­ла, что мы с то­бой тут уже в ко­то­рый раз, и, по­хо­же у неко­то­рых ста­ли по­яв­лять­ся немно­го непра­виль­ные мыс­ли на счёт нас дво­их.

— По­ла­га­ешь — мы спа­ли­лись и по­ра рвать ког­ти и ме­нять точ­ку? В смыс­ле — пе­ре­стать хо­дить сю­да обе­дать?

— Ну нет! Вот это уж точ­но бу­дет ре­аль­ным па­ле­вом, — Эл­ли хи­хик­ну­ла и вжав го­ло­ву в пле­чи те­ат­раль­но зырк­ну­ла по сто­ро­нам.

— Да лад­но, не парь­ся. Пусть что угод­но ду­ма­ют. У нас чи­сто де­ло­вые от­но­ше­ния, — го­лос Жень­ки был до та­кой сте­пе­ни бес­печ­ным, что ну со­вер­шен­но ни­кто бы не смог и по­ду­мать, что имен­но в этом мо­мент в его го­ло­ве мель­ка­ли та­кие сце­ны, что не на вся­ком сай­те для взрос­лом мож­но бы­ло бы уви­деть.

— Для неко­то­рых па­рень, по­мо­га­ю­щий де­вуш­ке на­деть плащ, ав­то­ма­ти­че­ски ста­но­вит­ся её мо­ло­дым че­ло­ве­ком, — от­ве­ти­ла Эл­ли на­зи­да­тель­но, и то­ном учи­тель­ни­цы на­чаль­ных клас­сов до­ба­ви­ла: — А по­том по­яв­ля­ют­ся вся­кие слу­хи нехо­ро­шие.

— О‑о?! Уже слу­хи? Ну-ка, ну-ка. С это­го ме­ста по­по­дроб­нее. Кто, что го­во­рит? — Жень­ка весь аж по­дал­ся впе­рёд, на­вис­нув над сто­ли­ком, всем сво­им ви­дом да­вая по­нять, что он го­тов услы­шать да­же са­мую страш­ную прав­ду.

— Не. Ну не в смыс­ле — слу­хи. В смыс­ле — что слу­хов ещё нет. Это я, чи­сто, ги­по­те­ти­че­ски, — про­бор­мо­та­ла Эл­ли. И бы­ло непо­нят­но, то ли она из­ви­ня­ет­ся за неумест­но ска­зан­ное, то ли ис­пу­га­лась, что сболт­ну­ла лиш­не­го.

— А‑а-а … — разо­ча­ро­ван­но про­тя­нул Жень­ка, — Чи­сто ги­по­те­ти­че­ски … То есть это все­го лишь твои фан­та­зии?

— По­че­му, сра­зу — фан­та­зии? Это мои пред­по­ло­же­ния. И они вполне объ­ек­тив­ны. Или ты счи­та­ешь, что мы не со­зда­ём впе­чат­ле­ние «па­роч­ки»?

— Ну ка­кое ещё впе­чат­ле­ние? Ка­кой та­кой «па­роч­ки»? Мы два че­ло­ве­ка, ко­то­рые при­хо­дят сю­да по­есть и вы­пить ко­фе. И де­ла­ем мы это вполне се­бе при­лич­но. И вы­гля­дим до­ста­точ­но ди­стан­ци­ро­ван­но друг от дру­га, фак­ти­че­ски — от­стра­нён­но! — быст­ро от­ве­тил Жень­ка. Да­же слиш­ком быст­ро. Прак­ти­че­ски — про­та­ра­то­рил. И чув­ствуя, что его фра­за боль­ше по­хо­жа на оправ­да­ние, чем на фор­маль­ное разъ­яс­не­ние, про­из­вёл кон­троль­ный вы­стрел се­бе в но­гу:

— У нас чи­сто де­ло­вые от­но­ше­ние, очень да­же фор­маль­ные. Нас во­об­ще ни­че­го кро­ме ра­бо­ты не свя­зы­ва­ет. И во­об­ще нас ни­че­го свя­зы­вать не мо­жет!

— Да, в этом— ты прав. Очень точ­но ска­зал. Точ­нее и не ска­жешь. Ни­че­го не свя­зы­ва­ет. А то я уже на­фан­та­зи­ро­ва­ла вся­кую фиг­ню. Очень хо­ро­шо, что ря­дом ока­зал­ся ты и всё мне объ­яс­нил. Ты на­сто­я­щий де­ло­вой парт­нёр. Я те­бе очень бла­го­дар­на.

Это про­зву­чал не от­вет. Это про­зву­чал при­го­вор, огла­ша­е­мый пред­се­да­те­лем три­бу­на­ла, го­ло­сом, на­пол­нен­ным бла­го­род­но­го и спра­вед­ли­во­го гне­ва, зре­лой клас­со­вой нена­ви­сти, и от­да­ю­ще­го­ся гул­ким эхом че­кан­но­го ша­га под­ко­ван­ных са­пог в под­ва­лах Лу­бян­ки. 

«То­ва­рищ ре­дак­тор Жэ­нь­минь жи­бао, я пре­вра­ща­юсь в фер­ри­то­вый стер­жень»: хо­тел бы­ло ска­зать Жень­ка, но про­мол­чал, гля­дя в ли­цо Эл­ли. Ли­цо де­вуш­ки бы­ло пол­ным кон­тра­стом к её го­ло­су. Ес­ли го­лос был силь­но окра­шен эмо­ци­о­наль­но, то ли­цо на­обо­рот — ни­ка­ких эмо­ций не от­ра­жа­ло и вид име­ло со­вер­шен­но от­стра­нён­ный.

— Не на­до на ме­ня так смот­реть. Я не люб­лю, ко­гда на ме­ня пя­лят­ся лю­ди, с ко­то­ры­ми ме­ня ни­че­го не свя­зы­ва­ет, — мха­тов­ским то­ном со­об­щи­ла Эл­ли, — Всё. Я иду ра­бо­тать.

— Ну, ты, че­го? Что я та­ко­го ска­зал-то? — за­мям­ли Же­ка, как он обыч­но мям­лил, ко­гда ма­ма точ­но та­ким же то­ном на­чи­на­ла его вы­го­ва­ри­вать за неваж­но что. В та­ких си­ту­а­ци­ях он те­рял­ся, не зная сте­пе­ни и глу­би­ны сво­е­го про­ступ­ка, но по­ни­мая, что он в чём-то ви­но­ват, — Эл­ли …

— Я не Эл­ли! Ме­ня зо­вут Эле­о­но­ра!

— Из­ви­ни… те, Эле­о­но­ра. Я чест­но не по­ни­маю, что я ска­зал непра­виль­но­го, но ис­кренне про­щу ме­ня про­стить!

— Все вы ни­ко­гда ни­че­го не по­ни­ма­е­те, — От­ре­за­ла Эл­ли, — сто­и­мость обе­да, гос­по­дин ди­рек­тор, мо­же­те вы­честь из мо­ей зар­пла­ты.

Эл­ли рез­ко вста­ла, и Жень­ка окон­ча­тель­но при­пух и за­мер, дер­жа над сто­ли­ком ру­ки с ко­фе и де­серт­ной ви­лоч­кой, очень по-лю­би­тель­ски ко­с­плея Бо­ри­са Го­ду­но­ва.

По пле­чу его по­хло­пал ка­кой-то му­жик сред­них лет в клас­си­че­ском ими­дже на­чаль­ни­ка от­де­ла снаб­же­ния ка­зён­но­го пред­при­я­тия:

— Бра­тиш­ка, — вкрад­чи­вым го­ло­сам экс­пер­та по от­ка­там и рас­пи­лам за­го­вор­щи­че­ски за­шеп­тал на ухо Жень­ки му­жик, — от­правь су­пруж­ни­цу в дам­скую ком­на­ту, у нас — крас­ная тре­во­га! — И ещё раз по­хло­пав «бра­тиш­ку» по пле­чу, по­шёл даль­ше ка­ча­ю­щей­ся по­ход­кой важ­но­го гу­ся, зна­ю­ще­го це­ну не толь­ко се­бе, но и всем про­чим ма­те­ри­аль­но-то­вар­ным цен­но­стям.

— Че­го?..

— Де­вуш­ка, из­ви­ни­те, мож­но, вас, на ми­ну­точ­ку? — по­явив­ша­я­ся из ни­от­ку­да офи­ци­ант­ка власт­ным дви­же­ни­ем за­слу­жен­но­го ма­сте­ра спор­та по баль­ным тан­цам ор­га­ни­зо­ва­ла из се­бя и Эл­ли тур­нир­ную па­ру в по­зи­ции лам­ба­ды, и в сти­ле «лет­ки-ен­ки» ста­ла ку­да-то утан­цо­вы­вать с ве­до­мой парт­нёр­шей.

«Нездо­ро­вая фиг­ня. Во­об­ще-то это я де­вуш­ку ужи­нал! Ку­да?.. — мыс­лен­но за­кри­чал ге­не­раль­ный ди­рек­тор, но от­ве­тить ему мог раз­ве что счёт, остав­лен­ный офи­ци­ант­кой на сто­ли­ке, но счёт за обед не умел чи­тать мыс­ли. И окон­ча­тель­но при­няв мен­таль­но фор­му при­пух­ше­го неф­ри­то­во­го жез­ла, Жень­ка ре­зю­ми­ро­вал: — На се­го­дня ко­фе хва­тит».

Жень­ке ни­че­го не оста­ва­лось, как ждать. Ждать и ду­мать. Ду­мать, что же та­кое «крас­ная тре­во­га» и ку­да офи­ци­ант­ка ута­ра­ка­ни­ла его со­труд­ни­цу? А ждать при­шлось дол­го. По объ­ек­тив­ным оцен­кам в еди­ни­цах из­ме­ре­ния муж­ской си­сте­ма «ждун­ства» — он ждал дол­го. Эта оцен­ка под­твер­жда­лась фак­том то­го, что ему при­шлось осво­бо­дить сто­лик и вставь у вы­хо­да из ка­фе, что­бы с бу­фе­та на него ба­рист­ки не бро­са­ли ко­сых взгля­дов, как на ни­ще­брод­ству­ю­ще­го лю­би­те­ля ха­ляв­но­го вай-фая. Но на­ко­нец-то он до­ждал­ся.

Эл­ли стре­ми­тель­но про­шла ми­мо него, но он всё же успел за­ме­тить, что ли­цо у нею бы­ло крас­ное, а гла­за при­пух­шие, но в от­ли­чие от него, фи­зи­че­ски, а не мен­таль­но. Жень­ка «снял­ся с руч­ни­ка» и быст­ро до­гнал Эл­ли.

— Эле­о­но­ра! Ну что слу­чи­лось? Что с то­бой?

— Ни­че­го. Ни­че­го не слу­чи­лось и со мной всё в по­ряд­ке. — че­ка­ня каж­дый слог, от­ве­ти­ла Эл­ли, со­вер­шен­но ти­пич­ным «нерв­ным» го­ло­сом.

— Но я же ви­жу, что это не так, — Жень­ка по­пы­тал­ся оста­но­вить де­вуш­ку, но та пре­сек­ла его дей­ствия чуть ли не кри­ком.

— Не на­до ме­ня тро­гать! — Эл­ли от­шат­ну­лась от Жень­ки и за­ша­га­ла ещё быст­рее.

«Да, блин! Ну, чё за бот­ва?!» — Жень­ка во­об­ще ни­че­го не по­ни­мал и не знал, как на та­кое ре­а­ги­ро­вать. Он был до­ста­точ­но вос­пи­тан­ным, об­хо­ди­тель­ным, веж­ли­вым, и да­же кое-как га­лант­ным. Он умел ве­се­лить, раз­вле­кать, де­ву­шек. А вот ре­а­ги­ро­вать на непо­нят­ные ис­те­ри­ки он не умел, с этим у него бы­ло как-то не очень, по­то­му, как с де­ви­чьи­ми «вы­ход­ка­ми» он как-бы и не стал­ки­вал­ся. Да­же в дет­стве, в шко­ле, он с де­воч­ки не кон­флик­то­вал, не ру­гал­ся, и уж тем бо­лее, не драл­ся.

Жень­ка по­жал пле­ча­ми, и за­мед­лил шаг, что­бы вы­гля­деть, как и по­ла­га­ет­ся со­лид­но­му ге­не­раль­но­му ди­рек­то­ру со­лид­ной фир­мы, а не ря­до­вым офис­ным планк­то­ном: — «Лад­но. По­том раз­бе­рём­ся чо-по-чём. Пусть сна­ча­ла успо­ко­ит­ся».