Виселица

Ав­тор I. W. D. PETERS

ЗАВТРА утром, на рас­све­те, ме­ня по­ве­сят за убий­ство че­ло­ве­ка.

На рас­све­те де­вя­то­го июня, в го­дов­щи­ну мо­ей сва­дьбы, ме­ня по­ве­сят за шею и бу­дут дер­жать, по­ка я не умру.

Я рад, что в этом шта­те ещё не на­ча­ли ис­поль­зо­вать элек­три­че­ство при каз­нях. Я пред­по­чи­таю про­ве­сти свои по­след­ние ми­ну­ты на от­кры­том воз­ду­хе под небом.

Стро­и­тель­ство ви­се­ли­цы за­кон­че­но; ра­бо­чие ушли, и, ка­жет­ся, казнь на рас­све­те неиз­беж­на; но от каж­до­го ша­га по ко­ри­до­ру у ме­ня за­ми­ра­ет серд­це. Гл­э­дис до­би­ва­ет­ся от­сроч­ки. Я мо­люсь, что­бы у неё ни­че­го не вы­шло.

Гу­бер­на­тор уехал на ры­бал­ку, по­даль­ше от же­лез­ной до­ро­ги и те­ле­гра­фа. Ес­ли они не най­дут его в бли­жай­шие несколь­ко ча­сов, ме­ня по­ве­сят. Дай Бог, что­бы они не смог­ли его най­ти!

Во­ля Гл­э­ди про­ти­во­сто­ит мо­ей. Обыч­но она по­беж­да­ет, но с каж­дой ми­ну­той её шан­сы на по­бе­ду умень­ша­ют­ся. Сей­час без де­ся­ти ми­нут пол­ночь. Док­тор Бран­дер, тю­рем­ный свя­щен­ник, толь­ко что ушёл от ме­ня, до­воль­ный, бед­ня­га, тем, что ему уда­лось при­ми­рить ме­ня с мо­ей судь­бой. Ес­ли бы он знал, что вы­со­кий де­ре­вян­ный кар­кас сна­ру­жи с на­тя­ну­той ве­рёв­кой был для ме­ня убе­жи­щем, он бы в ужа­се от­вер­нул­ся от ме­ня.

Сле­ду­ю­щие пять ча­сов бу­дут са­мы­ми дол­ги­ми в мо­ей жиз­ни. Каж­дый шаг по ко­ри­до­ру все­ля­ет в ме­ня страх. Я рад смер­ти не по­то­му, что ви­но­вен в пре­ступ­ле­нии, за ко­то­рое ме­ня при­го­во­ри­ли. Я ви­но­вен, но это не зна­чит, что я за­слу­жи­ваю смер­ти.

Ме­ня по­ве­сят зав­тра на рас­све­те, по­то­му что я хо­чу, что­бы ме­ня по­ве­си­ли!

Я мог бы спа­стись, но от­ка­зал­ся от это­го толь­ко по­то­му, что жизнь по­те­ря­ла для ме­ня вся­кую цен­ность, ме­ня охва­ти­ло и до сих пор охва­ты­ва­ет от­вра­ще­ние к жиз­ни. Я пи­шу эти сло­ва сей­час, что­бы Гл­э­дис зна­ла прав­ду. Она пы­та­лась уви­деть­ся со мной с тех пор, как ме­ня при­вез­ли сю­да, но я от­ка­зы­вал­ся от встреч. Это од­но из прав осуж­дён­но­го — от­ка­зы­вать­ся от встреч с по­се­ти­те­ля­ми.

С то­го дня, как мы по­же­ни­лись, Гл­э­дис тре­бо­ва­ла, что­бы я рас­ска­зы­вал ей о каж­дой сво­ей мыс­ли, о каж­дом по­ступ­ке в каж­дый час дня.

Ес­ли что-то из это­го не ка­са­лось её, она кри­ти­ко­ва­ла, осуж­да­ла или пла­ка­ла. Она воз­му­ща­лась, горь­ко вы­ска­зы­ва­ясь и со­вер­шая столь же горь­кие по­ступ­ки, из-за тех ма­лень­ких угол­ков мо­ей ду­ши, ко­то­рые я, ра­ди соб­ствен­но­го са­мо­ува­же­ния, дер­жал при се­бе.

В кон­це кон­цов она ре­ши­ла по­ка­зать мне, что есть и дру­гие муж­чи­ны, ко­то­рые це­нят её, ес­ли не я. Ка­кое-то вре­мя по­сле это­го мой дом днём и ве­че­ром был на­вод­нён яще­ри­ца­ми. Я тер­пел это мол­ча, что при­во­ди­ло её в ярость.

Ле­стер Кейн, мо­ло­дой па­рень, чест­ный и про­стой, стал её пер­вой жерт­вой. В пер­вый раз, ко­гда я уви­дел его си­дя­щим ря­дом с ней на туск­ло осве­щён­ном крыль­це, я теп­ло по­при­вет­ство­вал его. Мы ку­ри­ли и вме­сте вспо­ми­на­ли ар­мей­ские го­ды. Я чув­ство­вал, что Гл­э­дис мо­жет спо­кой­но флир­то­вать с та­ким пар­нем, как Ле­стер, ес­ли ей это­го хо­чет­ся, но по­сле это­го Ле­стер за­хо­дил лишь несколь­ко раз.

В те­че­ние двух ме­ся­цев в этом ме­сте сме­ня­ли друг дру­га мо­ло­дые лю­ди. Наш дом на­хо­дил­ся неда­ле­ко от за­го­род­но­го клу­ба «Уэс­т­мур», и по­ля для голь­фа под­хо­ди­ли по­чти вплот­ную к на­ше­му дво­ру. На­ше крыль­цо бы­ло удоб­ным ме­стом, что­бы «за­гля­нуть на ого­нёк».

Вне­зап­но всё это пре­кра­ти­лось. Гл­э­дис ча­сто уез­жа­ла, но, по­сколь­ку её мать жи­ла в го­ро­де все­го в несколь­ких ми­лях от нас, я не при­да­вал это­му зна­че­ния. Она ста­ла очень ти­хой, за­дум­чи­вой, рас­се­ян­ной, лег­ко крас­не­ла, ка­за­лась са­ма не своя.

Сна­ча­ла я был силь­но оза­да­чен, но по­том вне­зап­но по­нял, по­че­му она так из­ме­ни­лась. Ра­дость на­пол­ни­ла мою ду­шу. Я был необы­чай­но нежен с ней, ку­пил ей на день рож­де­ния ма­лень­кий ав­то­мо­биль, де­лал всё, что толь­ко мог при­ду­мать, что­бы ей бы­ло ком­форт­но и при­ят­но.

В кон­це кон­цов, ска­зал я се­бе, эмо­ци­о­наль­ная фа­за, че­рез ко­то­рую она про­шла, бы­ла есте­ствен­ной. Для неко­то­рых брак — это бо­лее труд­ная адап­та­ция, чем для дру­гих. Оче­вид­но, так бы­ло и с Гл­э­дис. Ес­ли бы у нас по­явил­ся ре­бё­нок, всё бы на­ла­ди­лось.

Ре­бё­нок — наш ре­бё­нок! Это бы­ло чу­дес­но — ду­мать об этом. Она все­гда от­ка­зы­ва­лась об­суж­дать эту те­му, го­во­ря, что хо­чет на­сла­ждать­ся жиз­нью, по­ка мо­ло­да. Но она зна­ла, что я хо­чу сы­на, ко­то­рый бу­дет но­сить моё имя, и дочь, ко­то­рая уна­сле­ду­ет её кра­со­ту, и она сми­ри­лась с неиз­беж­ным. Вол­на вос­тор­га за­ста­ви­ла ме­ня по­чув­ство­вать се­бя так, слов­но я иду по об­ла­кам. Мне хо­те­лось по­го­во­рить с ней об этом, но я чув­ство­вал, что пер­вое сло­во долж­но быть за ней.

Я ча­са­ми ду­мал о том, что бы сде­лать для неё неж­но­го, лю­бя­ще­го. Она спо­кой­но при­ни­ма­ла всё, ино­гда от­во­ра­чи­ва­ясь и крас­нея. Я об­ни­мал её непо­движ­ное те­ло и при­жи­мал к се­бе, но она ни­как не ре­а­ги­ро­ва­ла на мою де­мон­стра­тив­ную при­вя­зан­ность.

На этом эта­пе моя фир­ма от­пра­ви­ла ме­ня в де­ся­ти­днев­ную ко­ман­ди­ров­ку, что­бы за­клю­чить сдел­ку на За­па­де. Мне бы­ло тя­же­ло рас­ста­вать­ся с Гл­э­дис, но те­перь, как ни­ко­гда, я чув­ство­вал, что нам по­на­до­бят­ся день­ги, и мно­го де­нег.

Мы до­го­во­ри­лись, что Гл­э­дис по­едет к сво­ей ма­те­ри, а я при­со­еди­нюсь к ней по воз­вра­ще­нии.

Это всё та же ста­рая ис­то­рия. Я вер­нул­ся до­мой рань­ше, чем ме­ня жда­ли, и сра­зу от­пра­вил­ся в наш кот­тедж, на­ме­ре­ва­ясь от­ре­мон­ти­ро­вать ком­на­ту Гл­э­дис, преж­де чем при­вез­ти её до­мой.

У во­рот сто­я­ла ма­ши­на Гл­э­дис. Я вбе­жа­ла в дом, но на пер­вом эта­же ни­ко­го не бы­ло, ни в ком­на­те Гл­э­дис, ни в мо­ей. Я уже со­би­ра­лась спу­стить­ся по лест­ни­це, ко­гда услы­ша­ла ти­хий смех — муж­ской смех — на тре­тьем эта­же. Я бро­си­лась ту­да и оста­но­ви­лась, гля­дя на за­кры­тую дверь го­сте­вой ком­на­ты.

— Что за идея — убе­гать от ме­ня? — спро­сил муж­чи­на. — Со мной нель­зя то при­бли­жать­ся, то от­да­лять­ся.

— Я же го­во­рил те­бе не при­хо­дить сю­да боль­ше. Это небез­опас­но.

— Я не бо­юсь тво­е­го му­жа. Ты моя, и ты оста­нешь­ся мо­ей.

Я вни­ма­тель­но при­слу­шал­ся, но не смог узнать го­лос это­го че­ло­ве­ка.

— Иди сей­час же, — взмо­ли­лась Гл­э­дис, — а я при­ду к те­бе ве­че­ром.

— Ни за что на све­те! Я уже здесь и со­би­ра­юсь остать­ся.

— От­пу­сти ме­ня — ты мне пле­чо по­вре­дил.

По­слы­шал­ся шум борь­бы. Я по­про­бо­вал от­крыть дверь. Она бы­ла за­пер­та. Я на­ва­лил­ся на неё пле­чом. За­мок щёлк­нул.

Гл­э­дис вскрик­ну­ла и от­ско­чи­ла от муж­чи­ны — муж­чи­ны, ко­то­ро­го я ни­ко­гда рань­ше не ви­де­ла. У него бы­ли пол­ные гу­бы, чёр­ные бро­ви, он был круп­ным и мяг­ким. Ко­гда я уви­де­ла эту сце­ну — рас­тре­пан­ную жен­щи­ну, рас­крас­нев­ше­го­ся муж­чи­ну, — ме­ня по­чти на­кры­ла вол­на от­вра­ще­ния.

— Ну что ж, — на­смеш­ли­во ска­зал муж­чи­на, — и что ты со­би­ра­ешь­ся с этим де­лать?

«Ес­ли вы за­бе­рё­те её сей­час и бу­де­те хо­ро­шо с ней об­ра­щать­ся — ни­че­го».

— А ес­ли я не за­бе­ру её?

«Я справ­люсь с этой си­ту­а­ци­ей, ко­гда она воз­ник­нет».

— Вот и оно, — ска­зал он со сме­хом и вы­шел.

Я вы­со­кая, строй­ная, хруп­кая на вид, но я зна­ла, что не уступ­лю это­му пе­ре­корм­лен­но­му зве­рю.

Я при­слу­ша­лась к то­по­ту его ног на лест­ни­це. За­тем я по­сле­до­ва­ла за ним.

Муж­чи­на спе­шил к трам­ваю.

Я за­ве­ла ма­ши­ну Гл­э­дис и по­еха­ла за ним. Бы­ло лег­ко дер­жать в по­ле зре­ния его бле­стя­щую чёр­ную го­ло­ву.

Он вы­шел из ма­ши­ны на Хэн­сон-стрит. Я, не взгля­нув на него, по­шёл даль­ше. Я свер­нул за угол как раз во­вре­мя, что­бы уви­деть, как он вхо­дит в офис­ное зда­ние. Я был неда­ле­ко от него, ко­гда он во­шёл в лифт. Муж­чи­на в лиф­те на­звал мне но­мер его ка­би­не­та.

Ко­гда я во­шёл, он рас­ска­зы­вал шут­ку сво­ей ма­ши­нист­ке, но, уви­дев ме­ня, пе­ре­стал сме­ять­ся.

— Ах ты, гряз­ный вор! Ты ни­ко­гда не об­ма­нешь дру­го­го че­ло­ве­ка, что­бы за­брать у него день­ги!

Его изум­лён­ный взгляд, ко­гда я вы­крик­нул эти сло­ва, был за­бав­ным. Он пы­тал­ся от­ве­чать уда­ром на удар, но я имел в ви­ду то, что ска­зал, ко­гда крик­нул ему: «Я при­шёл сю­да, что­бы убить те­бя!»

Вы­бить дух из пе­ре­ев­ше­го зве­ря не так уж слож­но для разъ­ярён­но­го че­ло­ве­ка. Не про­шло и чет­вер­ти ча­са, как он был мёртв. По­ли­ция, ко­то­рую вы­зва­ла ма­ши­нист­ка, за­пол­ни­ла ком­на­ту ещё до то­го, как я успел при­ве­сти в по­ря­док свою одеж­ду.

Я прак­ти­че­ски сам вёл своё де­ло и был до­ста­точ­но ис­ку­сен, что­бы каж­дое сло­во, про­из­не­сён­ное, ка­за­лось бы, в мою за­щи­ту, зву­ча­ло про­тив ме­ня.

Гл­э­дис пы­та­лась спа­сти ме­ня, рас­ска­зав прав­ду о том ро­мане, но я изоб­ра­зил её пре­дан­ной, са­мо­от­вер­жен­ной же­ной, го­то­вой за­пят­нать да­же своё без­упреч­ное имя, что­бы спа­сти му­жа. Мне нра­ви­лось ви­деть, как она съё­жи­ва­ет­ся, ко­гда я это де­лаю.

Они с этим здо­ро­вя­ком так лов­ко всё об­ста­ви­ли, что не бы­ло ни еди­но­го до­ка­за­тель­ства, под­твер­жда­ю­ще­го её ис­то­рию. С дру­гой сто­ро­ны, мне по­мог­ла ис­то­рия ма­ши­нист­ки. Кро­ме то­го, бы­ло из­вест­но, что в про­шлом я за­ни­мал­ся спе­ку­ля­ци­я­ми и по­те­рял немно­го де­нег.

Я сде­лал всё, что бы­ло в мо­их си­лах, и это­го ока­за­лось до­ста­точ­но. Ме­ня при­го­во­ри­ли к по­ве­ше­нию на рас­све­те де­вя­то­го дня июня.

Гл­э­дис при­шла в тюрь­му, что­бы уви­деть­ся со мной, по­ка шёл суд, но мне уда­лось ве­сти се­бя так, буд­то моя ис­то­рия бы­ла прав­дой, а её — ло­жью, и, хо­тя она умо­ля­ла ме­ня рас­ска­зать прав­ду, я не при­зна­вал­ся, что прав­да ещё не вы­шла на­ру­жу. При­го­вор стал для неё ужас­ным по­тря­се­ни­ем. Её мать вы­нес­ла её из за­ла су­да в об­мо­ро­ке. Преж­де чем она при­шла в се­бя, я уже был в тюрь­ме.

Я бу­ду при­вет­ство­вать час вос­хо­да солн­ца так, как ни­ко­гда не при­вет­ство­вал ни од­но­го мо­мен­та в сво­ей жиз­ни.

Толь­ко то­гда страх пе­ред от­сроч­кой по­ки­нет ме­ня. Гл­э­дис пе­ре­вер­нёт небо и зем­лю, что­бы най­ти гу­бер­на­то­ра. Дай Бог, что­бы у неё ни­че­го не вы­шло!

Сей­час че­ты­ре со­рок пять. Я про­вёл мно­го вре­ме­ни у ок­на, гля­дя в тем­но­ту. Что бу­дет по­сле смер­ти? По­ла­гаю, это во­прос, ко­то­рый все лю­ди за­да­ют в кон­це жиз­ни. Я ни­ко­гда его не за­да­вал. Это бес­по­лез­ный во­прос, на ко­то­рый ни­кто не мо­жет от­ве­тить. Но я ве­рю, что тош­но­та, ко­то­рая при­хо­дит к тем, кто по­знал разо­ча­ро­ва­ние, от­сту­пит.

Де­сять ми­нут пя­то­го — те­перь я точ­но в без­опас­но­сти и не мо­гу рас­счи­ты­вать да­же на от­сроч­ку!

Ша­ги в ко­ри­до­ре! Это мой эс­корт на ви­се­ли­цу или то, че­го я бо­юсь боль­ше все­го на све­те?

ЗАЯВЛЕНИЕ на­чаль­ни­ка тюрь­мы Лар­сен:

«Ес­ли бы Трей­лор по­тра­тил то ко­рот­кое вре­мя, ко­то­рое все­гда от­во­дит­ся пре­ступ­ни­ку на несколь­ко по­след­них слов, его по­ми­ло­ва­ние до­шло бы до нас во­вре­мя, что­бы оста­но­вить казнь; но он спо­кой­но, без ко­ле­ба­ний по­до­шёл к ви­се­ли­це и по­мог нам уве­рен­ны­ми ру­ка­ми при­ла­дить кол­пак и ве­рёв­ки — и умер за две ми­ну­ты до то­го, как до нас до­шло по­сла­ние гу­бер­на­то­ра».