Необыч­ные, незем­ные ве­щи по­ра­зят и уди­вят вас в этой стран­ной ис­то­рии

«Су­ще­ство из ты­ся­чи форм» Оти­са Адель­бер­та Клай­на

Дя­дя Джим умер. Я с тру­дом мог в это по­ве­рить, но ма­лень­кое жёл­тое по­сла­ние, ко­то­рое толь­ко что вру­чил мне по­сыль­ный Western Union, не остав­ля­ло ме­ста для со­мне­ний. Оно бы­ло ко­рот­ким и убе­ди­тель­ным: «При­ез­жай в Пе­о­рию немед­лен­но. Джеймс Бр­эд­док умер от оста­нов­ки серд­ца».

«Кор­бин и его ад­во­ка­ты». Здесь я дол­жен по­яс­нить, что дя­дя Джим, брат мо­ей ма­те­ри, был мо­им един­ствен­ным близ­ким род­ствен­ни­ком. По­те­ряв от­ца и мать во вре­мя по­жа­ра в те­ат­ре «Иро­кез» в воз­расте две­на­дца­ти лет, я был бы вы­нуж­ден от­ка­зать­ся от сво­их пла­нов на по­ступ­ле­ние в сред­нюю шко­лу и по­лу­че­ние ком­мер­че­ско­го об­ра­зо­ва­ния, ес­ли бы не его бла­го­род­ная щед­рость. В его род­ном го­ро­де счи­та­лось, что он жи­вёт в до­стат­ке, но недав­но я узнал, что ему при­шлось пой­ти на зна­чи­тель­ные жерт­вы, что­бы пла­тить мне по пол­то­ры ты­ся­чи дол­ла­ров в год за обу­че­ние в сред­ней шко­ле и биз­нес-кол­ле­дже, и я был рад, ко­гда при­шло вре­мя най­ти ра­бо­ту и стать неза­ви­си­мым от его щед­ро­сти. Моя долж­ность бух­гал­те­ра в ко­мис­си­он­ной фир­ме на Са­ут-Уо­тер-стрит, хоть и не бы­ла осо­бен­но при­быль­ной, но обес­пе­чи­ва­ла без­бед­ное су­ще­ство­ва­ние, и я был счаст­лив — по­ка не при­шло из­ве­стие о его смер­ти.

Я от­нёс те­ле­грам­му сво­е­му ра­бо­то­да­те­лю, взял недель­ный от­пуск и вско­ре уже ехал в Юни­он-Стейшн.

Всю до­ро­гу до Пе­о­рии я ду­мал о дя­де Джи­ме. Он был не стар — все­го со­рок пять лет, — и ко­гда я ви­дел его в по­след­ний раз, он ка­зал­ся осо­бен­но бод­рым и энер­гич­ным. По­это­му вне­зап­ная по­те­ря мо­е­го бли­жай­ше­го и са­мо­го до­ро­го­го дру­га ка­за­лась по­чти неве­ро­ят­ной. На серд­це у ме­ня бы­ло тя­же­ло, и мне ка­за­лось, что ко­мок в гор­ле вот-вот за­ду­шит ме­ня.

Дя­дя Джим жил на фер­ме пло­ща­дью 120 ак­ров неда­ле­ко от Пе­о­рии. Бу­дучи хо­ло­стя­ком, он на­нял эко­ном­ку. За ра­бо­той на фер­ме сле­ди­ла се­мья по фа­ми­лии Се­верс — муж, же­на и двое сы­но­вей, — ко­то­рые жи­ли в до­ме арен­да­то­ра при­мер­но в 300 мет­рах по­за­ди до­ма вла­дель­ца, в непо­сред­ствен­ной бли­зо­сти от ам­ба­ра, си­лос­ных ям и дру­гих хо­зяй­ствен­ных по­стро­ек.

Как я уже ска­зал, со­се­ди мо­е­го дя­ди счи­та­ли, что он жи­вёт в до­стат­ке, но я знал, что по­ме­стье за­ло­же­но до пре­де­ла, так что до­ход от пло­до­род­ных зе­мель прак­ти­че­ски пол­но­стью ухо­дил на на­клад­ные рас­хо­ды и про­цен­ты.

Ес­ли бы мой дя­дя был биз­не­сме­ном в пол­ном смыс­ле это­го сло­ва, он, без со­мне­ния, мог бы раз­бо­га­теть. Но он был учё­ным и меч­та­те­лем, склон­ным предо­став­лять фер­ме ра­бо­тать са­мой по се­бе, а сам по­свя­щать вре­мя изу­че­нию и ис­сле­до­ва­ни­ям. Его хоб­би бы­ли па­ра­нор­маль­ные яв­ле­ния. Его жаж­да узнать боль­ше о че­ло­ве­че­ском ра­зу­ме бы­ла нена­сыт­ной. В по­ис­ках сво­е­го лю­би­мо­го за­ня­тия он по­се­щал спи­ри­ти­че­ские се­ан­сы в этой стране и за ру­бе­жом с ве­ду­щи­ми спи­ри­ту­а­ли­ста­ми ми­ра.

Он был чле­ном Лон­дон­ско­го об­ще­ства пси­хи­че­ских ис­сле­до­ва­ний, а так­же Аме­ри­кан­ско­го об­ще­ства и ре­гу­ляр­но пе­ре­пи­сы­вал­ся с из­вест­ны­ми учё­ны­ми, пси­хо­ло­га­ми и спи­ри­ту­а­ли­ста­ми. Бу­дучи спе­ци­а­ли­стом по пси­хи­че­ским яв­ле­ни­ям, он вре­мя от вре­ме­ни пуб­ли­ко­вал ста­тьи в ве­ду­щих на­уч­ных из­да­ни­ях и был ав­то­ром де­сят­ка из­вест­ных книг на эту те­му.

Та­ким об­ра­зом, несмот­ря на охва­тив­шее ме­ня го­ре, я про­дол­жал вспо­ми­нать о на­уч­ных до­сти­же­ни­ях и учё­ной жиз­ни дя­ди Джи­ма, по­ка гро­хо­чу­щие ко­лё­са ав­то­мо­би­ля остав­ля­ли по­за­ди ки­ло­мет­ры пу­ти. Мысль о том, что та­кой че­ло­век был по­те­рян для ме­ня и для все­го ми­ра, бы­ла по­чти невы­но­си­мой.

Я при­был в Пе­о­рию неза­дол­го до по­лу­но­чи и был рад, что Джо Се­верс, сын арен­да­то­ра мо­е­го дя­ди, ждал ме­ня с фур­го­ном. Про­ехав пять миль в кро­меш­ной тьме по уха­би­стой до­ро­ге, мы до­бра­лись до фер­мы.

У две­ри ме­ня встре­ти­ли эко­ном­ка, мис­сис Родс, и один из двух муж­чин, со­се­дей, ко­то­рые лю­без­но вы­зва­лись «при­брать­ся» с тру­пом. Гла­за жен­щи­ны по­крас­не­ли от слёз, и она сно­ва рас­пла­ка­лась, ко­гда ве­ла ме­ня в ком­на­ту, где в се­ром гро­бу ле­жа­ло те­ло мо­е­го дя­ди.

В уг­лу ком­на­ты го­ре­ла туск­лая ке­ро­си­но­вая лам­па, и по­сле то­го, как мол­ча­ли­вый на­блю­да­тель по­при­вет­ство­вал ме­ня ру­ко­по­жа­ти­ем и пе­чаль­но по­ка­чал го­ло­вой, я по­до­шёл к остан­кам мо­е­го са­мо­го до­ро­го­го дру­га на зем­ле.

Ко­гда я по­смот­рел на это бла­го­род­ное, доб­рое ли­цо, ко­мок, ко­то­рый на вре­мя ис­чез, сно­ва под­сту­пил к гор­лу. Я ожи­дал слёз, ду­ше­раз­ди­ра­ю­щих ры­да­ний, но их не бы­ло. Я ка­зал­ся оше­лом­лён­ным, сби­тым с тол­ку.

Вне­зап­но, во­пре­ки здра­во­му смыс­лу, я услы­шал, как го­во­рю вслух: «Он не умер — про­сто спит».

Ко­гда на­блю­да­те­ли в изум­ле­нии по­смот­ре­ли на ме­ня, я по­вто­рил: «Дя­дя Джим не умер! Он про­сто спит».

Мис­сис Ро­удс со­чув­ствен­но по­смот­ре­ла на ме­ня и, мно­го­зна­чи­тель­но взгля­нув на осталь­ных, ска­за­ла так же яс­но, как ес­ли бы про­из­нес­ла вслух: «Он не в се­бе».

Она и ми­стер Нью­бер­ри, со­сед, с ко­то­рым я впер­вые встре­тил­ся, мяг­ко вы­ве­ли ме­ня из ком­на­ты. Я сам был оше­лом­лён сво­и­ми сло­ва­ми и не мог най­ти им объ­яс­не­ния.

Мой дя­дя, несо­мнен­но, был мёртв, по край­ней ме­ре, в этом фи­зи­че­ском ми­ре. Ни­что в блед­ном, око­че­нев­шем тру­пе не ука­зы­ва­ло на то, что он жив, и врач, без со­мне­ния, кон­ста­ти­ро­вал его смерть. По­че­му. то­гда я сде­лал это необыч­ное, неумест­ное — по су­ти, неле­пое — за­яв­ле­ние? Я не знал и ре­шил, что, долж­но быть, обе­зу­мел от го­ря — на тот мо­мент я был не в се­бе.

Я за­явил о сво­ём на­ме­ре­нии де­жу­рить вме­сте с ми­сте­ром Нью­бер­ри и дру­гим со­се­дом, ми­сте­ром Глит­чем, но в кон­це кон­цов ме­ня уго­во­ри­ли пой­ти в свою ком­на­ту, со­слав­шись на то, что мои нер­вы на пре­де­ле и мне нуж­но от­дох­нуть. По­это­му бы­ло ре­ше­но, что эко­ном­ка, ко­то­рая на­ка­нуне по­чти не со­мкну­ла глаз, и я от­пра­вим­ся спать, а два со­се­да бу­дут по оче­ре­ди де­жу­рить по два ча­са, один из них бу­дет си­деть, а дру­гой спать на ди­ване у ка­ми­на.

Мис­сис Родс про­во­ди­ла ме­ня в мою ком­на­ту. Я быст­ро раз­дел­ся, за­дул ке­ро­си­но­вую лам­пу и лёг в по­стель. Про­шло неко­то­рое вре­мя, преж­де чем я смог успо­ко­ить­ся и уснуть, и я пом­ню, что, ко­гда я уже за­сы­пал, мне по­ка­за­лось, что я слы­шу своё имя, слов­но кто-то зо­вёт ме­ня из­да­ле­ка:

«Бил­ли!» — а за­тем тем же да­лё­ким го­ло­сом: «Спа­си ме­ня, Бил­ли!»

Я про­спал, на­вер­ное, ми­нут пят­на­дцать, ко­гда рез­ко проснул­ся. Ли­бо мне сни­лось что-то, ли­бо по мо­ей кро­ва­ти полз­ло что-то раз­ме­ром и фор­мой с по­лу­взрос­ло­го мор­ско­го уг­ря.

На мгно­ве­ние я за­стыл от ужа­са, уви­дев в туск­лом све­те, про­ни­кав­шем в ком­на­ту из ок­на, бе­лую безы­мян­ную фи­гу­ру. Рез­ким дви­же­ни­ем я сбро­сил с се­бя оде­я­ло, спрыг­нул на пол, чирк­нул спич­кой и быст­ро за­жег лам­пу. За­тем, взяв в ру­ки тя­же­лую трость, я по­до­шел к кро­ва­ти.

Осто­рож­но пе­ре­дви­гая пал­ку по оде­я­лу и ты­кая ею то тут, то там, я на­ко­нец об­на­ру­жил, что пред­мет ис­чез. Дверь бы­ла за­кры­та, фра­му­ги не бы­ло, а ок­но бы­ло за­на­ве­ше­но. По­это­му я ре­шил, что он всё ещё в ком­на­те.

С этой мыс­лью я тща­тель­но обыс­кал каж­дый сан­ти­метр про­стран­ства, за­гля­ды­вая под ме­бель и за неё, с лам­пой в од­ной ру­ке и пал­кой в дру­гой. За­тем я снял всё по­стель­ное бе­льё, от­крыл ящи­ки ко­мо­да и ни­че­го не на­шёл!

Убе­див­шись, что жи­вот­ное, ко­то­рое я ви­дел или, воз­мож­но, мне по­ка­за­лось, что я его ви­дел, не мог­ло на­хо­дить­ся в ком­на­те, я ре­шил, что мне при­снил­ся кош­мар, и сно­ва лёг спать. Из-за нерв­но­го по­тря­се­ния я не стал вы­клю­чать свет, а лишь при­глу­шил его.

По­сле по­лу­ча­са бес­по­кой­но­го во­ро­ча­ния с бо­ку на бок мне уда­лось за­снуть; на этот раз, воз­мож­но, ми­нут на два­дцать, по­сле че­го я сно­ва проснул­ся. То же чув­ство ужа­са охва­ти­ло ме­ня, ко­гда я от­чёт­ли­во услы­шал скре­же­щу­щий звук под кро­ва­тью. Я ле­жал со­вер­шен­но непо­движ­но и ждал, по­ка звук не пре­кра­тил­ся. Что-то яв­но полз­ло под мо­ей кро­ва­тью и, ка­за­лось, дви­га­лось к из­но­жью, мед­лен­но и с тру­дом.

Я осто­рож­но сел, на­кло­нил­ся впе­рёд и вы­гля­нул из-под кро­ва­ти. Зву­ки ста­ли от­чёт­ли­вее, и из-под мо­ей кро­ва­ти по­ка­за­лась бе­лая круг­лая мас­са, по­хо­жая на ди­коб­ра­за, свер­нув­ше­го­ся в клу­бок и още­ти­нив­ше­го­ся. Я сдав­лен­но вскрик­нул от ис­пу­га, и су­ще­ство ис­чез­ло у ме­ня на гла­зах!

Не тра­тя вре­ме­ни на даль­ней­ший осмотр ком­на­ты, я спрыг­нул с кро­ва­ти, под­бе­жал к две­ри, рас­пах­нул её и по­бе­жал в го­сти­ную, оде­тый толь­ко в пи­жа­му. Од­на­ко, ко­гда я при­бли­зил­ся к ком­на­те, ко мне вер­ну­лось немно­го сме­ло­сти, и я пе­ре­шёл на шаг. Я рас­су­дил, что ес­ли вой­ду в ком­на­ту без пре­ду­пре­жде­ния, то раз­бу­жу до­мо­чад­цев и, воз­мож­но, ока­жусь жерт­вой вто­ро­го кош­ма­ра. По­это­му я ре­шил ни­че­го не рас­ска­зы­вать на­блю­да­те­лям о сво­ём опы­те, а ска­зать им толь­ко, что не мог уснуть и спу­стил­ся вниз, что­бы со­ста­вить им ком­па­нию.

Нью­бер­ри встре­тил ме­ня в две­рях.

— Что слу­чи­лось? — спро­сил он. — Ты вы­гля­дишь блед­ной. Что-то не так?

— Ни­че­го, про­сто лёг­кое несва­ре­ние. Не мог уснуть, по­это­му спу­стил­ся в го­сти­ную.

«Те­бе нуж­но бы­ло взять ха­лат или что-то в этом ро­де. Ты мо­жешь про­сту­дить­ся».

«О, я чув­ствую се­бя вполне ком­форт­но». Я ска­зал. Нью­бер­ри раз­во­ро­шил по­ле­нья в ка­мине, и мы при­дви­ну­ли сту­лья по­бли­же к мер­ца­ю­ще­му кру­гу теп­ла. В уг­лу ком­на­ты все еще го­рел туск­лый свет, и Глюк по­хра­пы­вал на ди­ван­чи­ке.

— За­бав­но, — ска­зал Нью­бер­ри, — что твой дя­дя оста­вил та­кие ин­струк­ции.

- Ин­струк­ции? Ка­кие ин­струк­ции? — Спро­сил я.

— Как, вы не зна­ли? Но, ко­неч­но, не зна­ли. Он оста­вил пись­мен­ные ука­за­ния мис­сис Родс, что в слу­чае его вне­зап­ной смер­ти те­ло не долж­но быть за­баль­за­ми­ро­ва­но, по­ме­ще­но в лёд или ка­ким-ли­бо об­ра­зом со­хра­не­но, и что его ни в ко­ем слу­чае нель­зя хо­ро­нить до тех пор, по­ка не нач­нёт­ся раз­ло­же­ние. Он так­же рас­по­ря­дил­ся, что­бы вскры­тие не про­во­ди­лось до тех пор, по­ка не бу­дет окон­ча­тель­но уста­нов­ле­но, что на­ча­лось раз­ло­же­ние.

«Бы­ли ли вы­пол­не­ны эти ин­струк­ции?» — Спро­сил я.

«В точ­но­сти», — от­ве­тил он.

— И сколь­ко вре­ме­ни по­тре­бу­ет­ся, что­бы на­ча­лось раз­ло­же­ние?

«Вра­чи го­во­рят, что это, ве­ро­ят­но, бу­дет за­мет­но в те­че­ние два­дца­ти че­ты­рёх ча­сов».

Я раз­мыш­лял над этим стран­ным по­ступ­ком мо­е­го дя­ди. Мне ка­за­лось, что он, долж­но быть, бо­ял­ся быть по­хо­ро­нен­ным за­жи­во или че­го-то в этом ро­де, и я вспом­нил несколь­ко слу­ча­ев, о ко­то­рых слы­шал, ко­гда те­ла по­сле экс­гу­ма­ции об­на­ру­жи­ва­ли по­вёр­ну­ты­ми в гро­бу, а дру­гие, оче­вид­но, рва­ли на се­бе во­ло­сы и ца­ра­па­ли крыш­ку, пы­та­ясь вы­брать­ся из жи­вой мо­ги­лы.

Я сно­ва на­чал чув­ство­вать сон­ли­вость и уже на­чал дре­мать, ко­гда Нью­бер­ри схва­тил ме­ня за ру­ку.

— Смот­ри­те! — вос­клик­нул он, ука­зы­вая на те­ло.

Я быст­ро огля­дел­ся и, ка­жет­ся, на мгно­ве­ние уви­дел что-то бе­лое воз­ле его нозд­рей.

«Ты ви­дел это?» спро­сил он, за­та­ив ды­ха­ние.

— Что ви­дишь? — спро­сил я, же­лая узнать, ви­дел ли он то же, что и я.

«Я ви­дел, как из его но­са вы­ле­те­ло что-то бе­лое, по­хо­жее на гу­стой пар или ту­ман. Ко­гда я за­го­во­рил с то­бой, оно, ка­жет­ся, от­пря­ну­ло. Ты раз­ве не ви­дел?»

— Мне по­ка­за­лось, что я уви­дел там бе­лую вспыш­ку, ко­гда вы за­го­во­ри­ли, но, долж­но быть, это бы­ло моё во­об­ра­же­ние.

На­ста­ло вре­мя Глит­чу де­жу­рить, по­это­му мой спут­ник раз­бу­дил его, и они по­ме­ня­лись ме­ста­ми. Нью­бер­ри вско­ре за­снул, а Глитч, бу­дучи стой­ким нем­цем, по­чти ни­че­го не го­во­рил. Вско­ре я по­чув­ство­вал сон­ли­вость и вско­ре за­снул в сво­ём крес­ле.

Крик Глит­ча за­ста­вил ме­ня вско­чить на но­ги. «Про­сы­пай­ся и по­мо­ги пой­мать ко­та!»

— Ка­кой кот? — спро­сил Нью­бер­ри, то­же проснув­ший­ся.

— Боль­шой бе­лый кот, — ска­зал Глитч, яв­но взвол­но­ван­ный. — Толь­ко что он про­шёл че­рез дверь и за­прыг­нул в гроб.

Мы втро­ём бро­си­лись к гро­бу, но там не бы­ло и сле­да кош­ки, и всё ка­за­лось нетро­ну­тым.

— За­бав­но, — ска­зал Глитч. — Мо­жет, он что-то пря­чет в ком­на­те.

Мы обыс­ка­ли ком­на­ту, но без­ре­зуль­тат­но.

— Те­бе по­ка­за­лось, — ска­зал Нью­бер­ри.

«Как вы­гля­де­ло это жи­вот­ное?» — Спро­сил я.

«Быст­рее, и боль­шой, как со­ба­ка. Он во­шёл в дверь, про­ска­кал по по­лу и прыг­нул в гроб, как буд­то так и на­до. Ах! Это был сви­ре­пый зверь».

Глитч был очень се­рьё­зен и быст­ро же­сти­ку­ли­ро­вал, опи­сы­вая внеш­ний вид и дви­же­ния кош­ки. Воз­мож­но, я бы по­сме­ял­ся, ес­ли бы не мой соб­ствен­ный опыт той но­чи. Я так­же за­ме­тил, что вы­ра­же­ние ли­ца Нью­бер­ри бы­ло со­всем не ве­сё­лым.

Бы­ло по­чти че­ты­ре ча­са, и Нью­бер­ри по­ра бы­ло ло­жить­ся спать, но Глитч за­явил, что не смо­жет боль­ше уснуть, и мы втро­ём при­дви­ну­ли сту­лья по­бли­же к ка­ми­ну. По обе сто­ро­ны от ка­ми­на бы­ли боль­шие ок­на. Што­ры бы­ли пол­но­стью за­дер­ну­ты, а ок­на за­на­ве­ше­ны тя­жё­лы­ми кру­жев­ны­ми за­на­вес­ка­ми. Взгля­нув на ок­но сле­ва, я за­ме­тил что-то мы­ши­но­го се­ро­го цве­та, ви­сев­шее у верх­ней ча­сти од­ной из за­на­ве­сок. Ко­гда я при­смот­рел­ся, мне по­ка­за­лось, что я уви­дел лёг­кое дви­же­ние, как буд­то кры­ло немно­го вы­тя­ну­лось, а за­тем сло­жи­лось, и су­ще­ство ста­ло по­хо­же на боль­шую ле­ту­чую мышь-вам­пи­ра, ви­ся­щую вверх но­га­ми.

Я об­ра­тил вни­ма­ние сво­их спут­ни­ков на на­ше­го необыч­но­го го­стя, и они уви­де­ли его так же яс­но, как и я.

— Как, по-ва­ше­му, он сю­да по­пал? — спро­сил Нью­бер­ри.

— Стран­но, что мы не ви­де­ли его рань­ше, — ска­зал Глитч.

Я взял щип­цы для ко­чер­ги, а Нью­бер­ри — ко­чер­гу. Ти­хонь­ко под­крав­шись к за­на­вес­ке, я встал на цы­поч­ки и по­тя­нул­ся, что­бы схва­тить жи­вот­ное щип­ца­ми. Од­на­ко оно ока­за­лось слиш­ком про­вор­ным и вспорх­ну­ло из-под мо­ей ру­ки. За­вя­за­лась по­го­ня по ком­на­те. Она дли­лась несколь­ко ми­нут. Ви­дя, что та­ким спо­со­бом нам не пой­мать это су­ще­ство, мы пре­кра­ти­ли по­го­ню, по­сле че­го оно успо­ко­и­лось и по­вис­ло вниз го­ло­вой на кар­ни­зе.

Уви­дев это, Глитч, взяв­ший со сто­ла тя­жё­лую кни­гу, швыр­нул её в на­ше­го незва­но­го го­стя. Он хо­ро­шо при­це­лил­ся, и су­ще­ство из­да­ло писк, ко­гда его при­пе­ча­та­ло к стене.

В этот мо­мент мне по­ка­за­лось, что я услы­шал стон со сто­ро­ны гро­ба, но я не был уве­рен.

Мы с Нью­бер­ри бро­си­лись ту­да, где упа­ла кни­га, на­ме­ре­ва­ясь при­кон­чить тварь ко­чер­гой и рем­ня­ми, но на по­лу ле­жа­ла толь­ко кни­га. Су­ще­ство пол­но­стью ис­чез­ло.

Я взял кни­гу в ру­ки и за­ме­тил на зад­ней об­лож­ке се­ро­ва­тый след. Под­не­ся его к све­ту, мы уви­де­ли, что он по­хож на мыль­ный. По­ка мы смот­ре­ли, ве­ще­ство, оче­вид­но, впи­та­лось. Ли­бо в ат­мо­сфе­ру, ли­бо в тка­не­вую об­лож­ку кни­ги. Од­на­ко на об­лож­ке остал­ся су­хой бе­лый след с раз­мы­ты­ми кра­я­ми.

«Что вы об этом ду­ма­е­те?» — спро­сил я их.

- Стран­но! — ска­зал Нью­бер­ри.

Я по­вер­нул­ся к Глит­чу и впер­вые за­ме­тил, что его гла­за рас­ши­ри­лись от стра­ха. Он по­ка­чал го­ло­вой и украд­кой бро­сил взгляд на гроб.

«Как ты ду­ма­ешь, что это?» — Спро­сил я.

- Вам­пир, мо­жет быть. На­сто­я­щий вам­пир.

- Что ты под­ра­зу­ме­ва­ешь под на­сто­я­щим вам­пи­ром?

За­тем Глитч опи­сал, как в на­род­ных пре­да­ни­ях его род­ной стра­ны хо­ди­ли ис­то­рии о тру­пах, ко­то­рые про­дол­жа­ли жить в мо­ги­ле. Счи­та­лось, что ду­хи этих тру­пов по но­чам при­ни­ма­ли об­лик огром­ных ле­ту­чих мы­шей-вам­пи­ров и бро­ди­ли, вы­са­сы­вая кровь у жи­вых лю­дей, с ко­то­рой они вре­мя от вре­ме­ни воз­вра­ща­лись в мо­ги­лу и пи­та­ли труп. Так про­дол­жа­лось бы бес­ко­неч­но, ес­ли бы труп не экс­гу­ми­ро­ва­ли и не про­ткну­ли ему серд­це ко­лом.

В част­но­сти, он рас­ска­зал ис­то­рию о вен­гре по име­ни Ар­нольд Па­уль, чьё те­ло бы­ло вы­ко­па­но че­рез со­рок дней по­сле по­гре­бе­ния. Ока­за­лось, что его щё­ки бы­ли за­ли­ты кро­вью, а во­ло­сы, бо­ро­да и ног­ти от­рос­ли в мо­ги­ле. Ко­гда кол прон­зил его серд­це, он из­дал ужас­ный крик, и изо рта у него хлы­ну­ла кровь.

Ис­то­рия о вам­пи­рах стран­ным об­ра­зом за­вла­де­ла мо­им во­об­ра­же­ни­ем. Я сно­ва по­ду­мал о стран­ной прось­бе мо­е­го дя­ди от­но­си­тель­но рас­по­ря­же­ния его те­лом и о стран­ных ви­де­ни­ях, ко­то­рые я ви­дел. На мгно­ве­ние я по­ве­рил в тео­рию о вам­пи­рах.

Од­на­ко здра­вый смысл вско­ре убе­дил ме­ня, что вам­пи­ров не су­ще­ству­ет, а ес­ли бы они и бы­ли, то че­ло­век с та­ким бла­го­род­ным ха­рак­те­ром, как у мо­е­го по­кой­но­го дя­ди, ни за что не стал бы при­бе­гать к та­ким от­вра­ти­тель­ным и мерз­ким прак­ти­кам.

Мы мол­ча си­де­ли ря­дом, по­ка на во­сто­ке не по­ка­за­лись пер­вые сла­бые про­блес­ки рас­све­та. Че­рез несколь­ко ми­нут в нос нам уда­рил при­ят­ный аро­мат ко­фе и жа­ре­но­го бе­ко­на, и мис­сис Ро­удс во­шла, что­бы объ­явить, что зав­трак го­тов.

По­сле зав­тра­ка мои но­во­ис­пе­чён­ные дру­зья от­пра­ви­лись по до­мам, по­обе­щав, что ве­че­ром с ра­до­стью при­дут и по­смот­рят со мной фильм.

Од­на­ко я уло­вил в по­ве­де­нии Глит­ча что-то та­кое, что за­ста­ви­ло ме­ня по­ве­рить, что я не мо­гу на него рас­счи­ты­вать, и по­это­му я не силь­но уди­вил­ся, ко­гда он по­зво­нил мне че­рез час и ска­зал, что его же­на за­бо­ле­ла и он не смо­жет прий­ти.

II.

Я вы­шел на ули­цу, что­бы на­сла­дить­ся си­га­рой, и лу­чи утрен­не­го солн­ца со­гре­ли ме­ня по­сле пе­ре­жи­то­го но­чью.

«Как при­ят­но, — по­ду­мал я, — сно­ва ока­зать­ся в цар­стве при­ро­ды, уви­деть де­ре­вья, оде­тые в осен­нюю лист­ву, по­чув­ство­вать под но­га­ми шо­рох опав­ших ли­стьев, на­пол­нить лёг­кие пря­ным, бод­ря­щим ок­тябрь­ским воз­ду­хом».

По мо­ей тро­пин­ке про­бе­жа­ла се­рая бел­ка, её щё­ки от­то­пы­ри­ва­лись от жё­лу­дей. Стая чёр­ных дроз­дов, ми­гри­ру­ю­щих на юг, на несколь­ко мгно­ве­ний оста­но­ви­лась на де­ре­вьях над мо­ей го­ло­вой, гром­ко ще­бе­ча; за­тем они про­дол­жи­ли свой путь, вне­зап­но взмах­нув кры­лья­ми и из­дав несколь­ко хрип­лых про­щаль­ных кри­ков.

«Это все­го лишь шаг, — раз­мыш­лял я, — от есте­ствен­но­го к сверхъ­есте­ствен­но­му».

Это на­блю­де­ние на­толк­ну­ло ме­ня на но­вую мысль. В кон­це кон­цов, мо­жет ли что-то быть сверхъ­есте­ствен­ным — вы­ше при­ро­ды? При­ро­да, по мо­е­му мне­нию, бы­ла лишь дру­гим на­зва­ни­ем Бо­га, веч­но­го ра­зу­ма, все­мо­гу­ще­го, вез­де­су­ще­го, все­ве­ду­ще­го пра­ви­те­ля Все­лен­ной. Ес­ли бы Он был все­мо­гу­щим, мог­ло ли что-то про­ис­хо­дить во­пре­ки Его за­ко­нам? Оче­вид­но, что нет.

Сло­во «сверхъ­есте­ствен­ное», в кон­це кон­цов, бы­ло все­го лишь вы­ра­же­ни­ем, при­ду­ман­ным че­ло­ве­ком в его огра­ни­чен­ном неве­же­стве для обо­зна­че­ния то­го, че­го он не по­ни­мал. Те­ле­граф, те­ле­фон, фо­но­граф, ки­но — всё это в ме­нее раз­ви­тую эпо­ху, чем на­ша, со­чли бы суе­ве­ри­ем. Че­ло­ве­ку нуж­но бы­ло лишь озна­ко­мить­ся с за­ко­на­ми, ко­то­рые ими управ­ля­ют, что­бы от­ка­зать­ся от сло­ва «сверхъ­есте­ствен­ное» при­ме­ни­тель­но к их про­яв­ле­ни­ям.

Ка­кое же то­гда пра­во я имел на­зы­вать яв­ле­ния, сви­де­те­ля­ми ко­то­рых я толь­ко что стал, сверхъ­есте­ствен­ны­ми? Я мог бы на­звать их сверх­нор­маль­ны­ми, но счи­тать их сверхъ­есте­ствен­ны­ми озна­ча­ло бы ве­рить в невоз­мож­ное, а имен­но в то, что все­мо­гу­щее бы­ло по­беж­де­но.

То­гда же я ре­шил, что ес­ли в ту ночь про­явят­ся ка­кие-то дру­гие яв­ле­ния, я по­ста­ра­юсь, на­сколь­ко это воз­мож­но, обуз­дать своё суе­ве­рие и страх, взгля­нуть на них гла­за­ми фи­ло­со­фа и по­пы­тать­ся вы­яс­нить их при­чи­ну, ко­то­рая обя­за­тель­но долж­на быть обу­слов­ле­на за­ко­на­ми при­ро­ды.

Се­рое об­ла­ко пы­ли и жуж­жа­ние мо­то­ра воз­ве­сти­ли о при­бли­же­нии ав­то­мо­би­ля. В сле­ду­ю­щую ми­ну­ту древ­ний «жи­гу­лё­нок», с ко­то­рым я уже был зна­ком, свер­нул на подъ­езд­ную до­рож­ку и оста­но­вил­ся на­про­тив ме­ня. Джо Се­верс, стар­ший сын арен­да­то­ра мо­е­го дя­ди, вы­шел из ма­ши­ны и по­бе­жал ко мне.

— Же­на Глит­ча умер­ла се­го­дня утром, — за­ды­ха­ясь, ска­зал он, — и он кля­нет­ся, что ми­стер Бр­эд­док — вам­пир и вы­со­сал из неё кровь.

— Что за чушь! — от­ве­тил я. — Ему, ко­неч­но, ни­кто не ве­рит?

— Я в этом не уве­рен, — ска­зал Джо. — Неко­то­рые фер­ме­ры от­но­сят­ся к это­му очень се­рьёз­но. Один из сы­но­вей Лэн­г­до­на, с пер­вой фер­мы к се­ве­ру от­сю­да, се­го­дня утром за­бо­лел. Док­тор не зна­ет, что с ним. Лю­ди го­во­рят, что это вы­гля­дит очень стран­но.

На крыль­це по­яви­лась мис­сис Ро­удс.

— Вам зво­нят, сэр, — ска­за­ла она.

Я по­спе­шил к те­ле­фо­ну. Го­во­ри­ла жен­щи­на.

— Это мис­сис Нью­бер­ри, — ска­за­ла она. — Мой муж очень бо­лен и по­про­сил ме­ня пе­ре­дать вам, что он не смо­жет прий­ти се­го­дня ве­че­ром.

Я по­бла­го­да­рил да­му, вы­ра­зил ей свои со­бо­лез­но­ва­ния и ис­кренне по­же­лал её му­жу ско­рей­ше­го вы­здо­ров­ле­ния. Сде­лав это, я на­пи­сал ми­сте­ру Глит­чу за­пис­ку с со­бо­лез­но­ва­ни­я­ми и от­пра­вил её Джо.

Вот это дей­стви­тель­но бы­ла непри­ят­ная си­ту­а­ция. Же­на Глит­ча мерт­ва, Нью­бер­ри се­рьез­но бо­лен, а вся де­рев­ня на­пу­га­на этой неве­ро­ят­ной ис­то­ри­ей о вам­пи­ре! Я знал, что бес­по­лез­но про­сить ко­го-то из со­се­дей по­де­жу­рить со мной. Оче­вид­но, мне суж­де­но бы­ло в оди­ноч­ку столк­нуть­ся с ужа­са­ми гря­ду­щей но­чи. Справ­люсь ли я с этой за­да­чей? Смо­гут ли мои нер­вы, уже рас­ша­тан­ные со­бы­ти­я­ми про­шлой но­чи, вы­дер­жать это ис­пы­та­ние?

Дол­жен при­знать­ся, не без чув­ства сты­да, что в тот мо­мент я был го­тов сбе­жать ку­да угод­но и оста­вить де­ла мо­е­го по­кой­но­го дя­ди на про­из­вол судь­бы.

С этой мыс­лью я вер­нул­ся в свою ком­на­ту и на­чал со­би­рать ве­щи. Что-то упа­ло на пол. Это бы­ло по­след­нее пись­мо мо­е­го дя­ди, по­лу­чен­ное все­го за день до те­ле­грам­мы, в ко­то­рой со­об­ща­лось о его смер­ти. Я по­мед­лил, за­тем под­нял его и от­крыл. По­след­ний аб­зац при­влёк моё вни­ма­ние:

«И, Бил­ли, маль­чик мой, не бес­по­кой­ся боль­ше о день­гах, ко­то­рые я те­бе дал. Это бы­ло, как ты го­во­ришь, се­рьёз­ным уда­ром по мо­им фи­нан­сам, но я от­дал их доб­ро­воль­но, с ра­до­стью, на об­ра­зо­ва­ние сы­на мо­ей сест­ры. Я жа­лею лишь о том, что не мог сде­лать боль­ше.

«С лю­бо­вью, дя­дя Джим».

Ме­ня охва­ти­ло чув­ство ви­ны. Укор со­ве­сти был ост­рым и бо­лез­нен­ным. Я со­би­рал­ся со­вер­шить трус­ли­вый, бес­чест­ный по­сту­пок.

— Сла­ва Бо­гу, что это пись­мо слу­чай­но по­па­ло ко мне в ру­ки, — го­ря­чо ска­за­ла я.

Те­перь я твёр­до ре­шил до­ве­сти де­ло до кон­ца лю­бой це­ной. Бла­го­род­ная лю­бовь, щед­рое са­мо­по­жерт­во­ва­ние мо­е­го дя­ди не долж­ны остать­ся без от­ве­та.

Я быст­ро рас­па­ко­ва­ла сум­ку и спу­сти­лась вниз. Оста­ток дня про­шёл без про­ис­ше­ствий, но ночь — как же я бо­я­лась на­ступ­ле­ния но­чи! Стоя на крыль­це и на­блю­дая, как мед­лен­но уга­са­ет по­след­ний сла­бый от­блеск за­ка­та, я хо­те­ла, как Джо­шуа, за­ста­вить солн­це и лу­ну оста­но­вить­ся.

Су­мер­ки на­сту­пи­ли слиш­ком быст­ро, уско­рен­ные по­яв­ле­ни­ем на за­пад­ном го­ри­зон­те гря­ды тя­жё­лых об­ла­ков, и тем­но­та сме­ни­ла су­мер­ки с неже­ла­тель­ной быст­ро­той.

Я во­шёл в дом и про­шёл по ко­ри­до­ру, ве­ду­ще­му в го­сти­ную, ис­пы­ты­вая, без со­мне­ния, при­мер­но те же чув­ства, что и осуж­дён­ный, вхо­дя­щий в ка­ме­ру смерт­ни­ков.

Эко­ном­ка как раз ста­ви­ла в ком­на­те толь­ко что вы­мы­тую и за­прав­лен­ную лам­пу. Млад­ший брат Джо Се­вер­са, Сэм, по­ло­жил в ка­мин по­ле­нья, а под них — щеп­ки и бу­ма­гу для рас­топ­ки. Мис­сис Родс лю­без­но по­же­ла­ла мне «спо­кой­ной но­чи, сэр» и бес­шум­но уда­ли­лась.

На­ко­нец на­стал этот страш­ный мо­мент. Я остал­ся на­едине с безы­мян­ны­ми си­ла­ми тьмы.

Я неволь­но вздрог­нул. В воз­ду­хе по­ве­я­ло сы­ро­стью, и я под­бро­сил по­ле­ньев в ка­мин. За­тем, опу­стив што­ры, что­бы от­го­ро­дить­ся от кро­меш­ной тьмы но­чи, я за­ку­рил труб­ку и встал в тёп­лом све­те.

Под бла­го­твор­ным вли­я­ни­ем труб­ки и теп­ла моё чув­ство стра­ха вре­мен­но рас­се­я­лось. Взяв кни­гу со сто­ла в биб­лио­те­ке, я устро­ил­ся по­удоб­нее, что­бы по­чи­тать. Она на­зы­ва­лась «Ре­аль­ность фе­но­ме­на ма­те­ри­а­ли­за­ции» и бы­ла на­пи­са­на мо­им дя­дей. Из­да­те­лем бы­ла ком­па­ния Bulwer & Sons, Нью-Йорк и Лон­дон.

По-ви­ди­мо­му, это бы­ла за­пись на­блю­де­ний, сде­лан­ных мо­им дя­дей во вре­мя се­ан­сов ма­те­ри­а­ли­за­ции в этой стране и в Ев­ро­пе. Во­пре­ки мо­е­му обыч­но­му пра­ви­лу на­чи­нать кни­гу с пре­ди­сло­вия, я про­чёл пре­ди­сло­вие ав­то­ра. Он на­чал с то­го, что по­же­лал бы тем, кто бу­дет чи­тать эту ра­бо­ту, сна­ча­ла от­бро­сить все пред­рас­суд­ки и предубеж­де­ния от­но­си­тель­но пред­ме­та, ко­то­рые не ос­но­ва­ны на до­сто­вер­ных зна­ни­ях, а за­тем взве­сить фак­ты, ка­ки­ми он их на­шёл, преж­де чем де­лать опре­де­лён­ные вы­во­ды.

Сле­ду­ю­щий от­ры­вок, в част­но­сти, при­влек мое вни­ма­ние:

«Хо­тя, к со­жа­ле­нию, при­хо­дит­ся при­знать, что есть мно­го лю­дей, на­зы­ва­ю­щих се­бя ме­ди­у­ма­ми, ко­то­рые об­ма­ны­ва­ют сво­их кли­ен­тов каж­дую ночь и чьи «про­яв­ле­ния» яв­ля­ют­ся, сле­до­ва­тель­но, все­го лишь оп­ти­че­ски­ми ил­лю­зи­я­ми, вы­зван­ны­ми мо­и­ми улов­ка­ми и фо­ку­са­ми, ав­тор, тем не ме­нее, со­брал ма­те­ри­ал для этой кни­ги на се­ан­сах, где вся­кая воз­мож­ность об­ма­на бы­ла ис­клю­че­на стро­гой про­вер­кой

экс­пер­ти­за и кон­троль, неоспо­ри­мые до­ка­за­тель­ства то­го, что под­лин­ная ма­те­ри­а­ли­за­ция воз­мож­на и ре­аль­на.

«Ис­точ­ник и фи­зи­че­ская при­ро­да — ес­ли она во­об­ще фи­зи­че­ская — фан­то­ма, ма­те­ри­а­ли­зо­ван­но­го ис­тин­ным ме­ди­у­мом, до сих пор оста­ют­ся необъ­яс­ни­мы­ми. То, что та­кие про­яв­ле­ния не яв­ля­ют­ся гал­лю­ци­на­ци­я­ми, бы­ло неод­но­крат­но до­ка­за­но с по­мо­щью фо­то­гра­фий. Че­ло­ве­ку при­шлось бы силь­но на­прячь свою до­вер­чи­вость, ес­ли бы он по­ве­рил, что про­стую гал­лю­ци­на­цию мож­но сфо­то­гра­фи­ро­вать».

«Как я уже го­во­рил, точ­ная при­ро­да и ис­точ­ник этих яв­ле­ний, по-ви­ди­мо­му, непо­сти­жи­мы; од­на­ко при­ме­ча­тель­но, что са­мые силь­ные про­яв­ле­ния про­ис­хо­дят, ко­гда ме­ди­ум на­хо­дит­ся в со­сто­я­нии ка­та­леп­сии, или ана­би­о­за. Её ру­ки хо­ло­де­ют, те­ло ста­но­вит­ся непо­движ­ным, а гла­за, ес­ли они от­кры­ты, устрем­ле­ны в про­стран­ство».

Рас­кат гро­ма, за ко­то­рым быст­ро по­сле­до­вал по­рыв вет­ра, гру­бо пре­рвал моё чте­ние. В две­рях по­яви­лась эко­ном­ка с лам­пой в ру­ке.

— Не мог­ли бы вы по­мочь мне за­крыть ок­на, сэр? — спро­си­ла она. — Ско­ро нач­нёт­ся силь­ный ли­вень, и их нуж­но быст­ро за­крыть, ина­че ме­бель и обои на­мок­нут.

Мы вме­сте под­ня­лись по лест­ни­це. Я пе­ре­бе­гал от ок­на к ок­ну, а она осве­ща­ла путь туск­лой лам­пой. Вы­пол­нив эту обя­зан­ность, она сно­ва по­же­ла­ла мне «спо­кой­ной но­чи», и я вер­нул­ся в го­сти­ную.

Вой­дя, я взгля­нул на гроб, за­тем по­смот­рел ещё раз, и ме­ня охва­тил ужас. Ли­бо мне это при­сни­лось, ли­бо за вре­мя мо­е­го от­сут­ствия его пол­но­стью на­кры­ли бе­лой про­сты­нёй.

Я про­тёр гла­за, ущип­нул се­бя и по­до­шёл, что­бы под­твер­дить, что ви­жу то, что ощу­щаю. Ко­гда я вы­тя­нул ру­ку, центр про­сты­ни рез­ко под­нял­ся, слов­но его при­под­ня­ло ка­кое-то неви­ди­мое су­ще­ство, и вся ткань взмы­ла вверх, к по­тол­ку. Я от­пря­нул с кри­ком ужа­са, на­блю­дая за этим, воз­мож­но, с тем же вос­хи­ще­ни­ем, с ка­ким об­ре­чён­ная пти­ца или жи­вот­ное смот­рят в гла­за змее, ко­то­рая вот-вот их про­гло­тит.

Точ­ка кос­ну­лась по­тол­ка. Раз­дал­ся рас­кат гро­ма, со­про­вож­да­е­мый осле­пи­тель­ной вспыш­кой мол­нии, ко­то­рая осве­ти­ла ком­на­ту сквозь неплот­но при­ле­га­ю­щие к ок­нам што­ры, и я об­на­ру­жил, что смот­рю на го­лый по­то­лок.

Я в оце­пе­не­нии по­до­шла к ка­ми­ну, по­во­ро­ши­ла по­ле­нья, по­ка они не раз­го­ре­лись, а за­тем се­ла, что­бы со­брать­ся с мыс­ля­ми. По­то­ки до­ждя би­лись в окон­ные стёк­ла. Гре­мел гром и бес­пре­стан­но свер­ка­ли мол­нии.

Я взял труб­ку и уже со­би­рал­ся за­ку­рить, ко­гда ме­ня от­влек­ло стран­ное зре­ли­ще. Что-то круг­лое и плос­кое, око­ло ше­сти дюй­мов в диа­мет­ре, се­ро­ва­то­го цве­та, дви­га­лось по по­лу от гро­ба к цен­тру ком­на­ты. Я за­во­ро­жен­но на­блю­дал за ним, и кровь за­сты­ла у ме­ня в жи­лах. Оно не ка­ти­лось и не сколь­зи­ло по по­лу, а, ка­за­лось, плы­ло впе­ред.

Боль­ше все­го это на­пом­ни­ло мне амё­бу, од­но из тех мик­ро­ско­пи­че­ских од­но­кле­точ­ных жи­вот­ных, ко­то­рых я изу­чал на уро­ках зоо­ло­гии. Амё­ба, уве­ли­чен­ная, воз­мож­но, в несколь­ко мил­ли­о­нов раз. Я от­чёт­ли­во ви­дел, как она вре­мя от вре­ме­ни вы­пус­ка­ет от­рост­ки, на­по­ми­на­ю­щие лож­но­нож­ки, и сно­ва быст­ро пря­чет их в те­ле.

За­жжён­ная спич­ка обо­жгла мне паль­цы, и я уро­нил её на ка­мин­ную пол­ку. Тем вре­ме­нем су­ще­ство до­бра­лось до цен­тра ком­на­ты и оста­но­ви­лось. На мо­их гла­зах про­ис­хо­ди­ла ме­та­мор­фо­за. К мо­е­му удив­ле­нию, вме­сто уве­ли­чен­ной амё­бы я уви­дел ги­гант­ско­го три­ло­би­та, круп­нее лю­бо­го из ко­гда-ли­бо най­ден­ных об­раз­цов, но, тем не ме­нее, в точ­но­сти по­вто­ря­ю­ще­го фор­му во всех де­та­лях.

Три­ло­бит, в свою оче­редь, пре­вра­тил­ся в яр­кую мор­скую звез­ду с ак­тив­но ше­ве­ля­щи­ми­ся щу­паль­ца­ми. Мор­ская звез­да ста­ла кра­бом, а краб — мор­ской свин­кой, пла­ва­ю­щей в воз­ду­хе, как в во­де. За­тем мор­ская свин­ка пре­вра­ти­лась в огром­ную зе­лё­ную яще­ри­цу, пол­за­ю­щую по по­лу.

Вско­ре у яще­ри­цы вы­рос­ли боль­шие пе­ре­пон­ча­тые кры­лья, хвост уко­ро­тил­ся, че­лю­сти вы­тя­ну­лись, под ни­ми по­яви­лась по­хо­жая на пе­ли­ка­нью сум­ка, а те­ло, ка­за­лось, ча­стич­но по­кры­лось че­шу­ёй ржа­во-чёр­но­го цве­та. Поз­же я узнал, что это бы­ло фан­та­сти­че­ское изоб­ра­же­ние пте­ро­дак­ти­ля, или до­и­сто­ри­че­ской ле­та­ю­щей реп­ти­лии. В мо­ём ужас­ном со­сто­я­нии оно ка­за­лось мне ад­ским со­зда­ни­ем.

Су­ще­ство вы­пря­ми­лось, рас­пра­ви­ло кры­лья и взмах­ну­ло ими, слов­но про­буя их в дей­ствии; за­тем под­ня­лось, два­жды об­ле­те­ло ком­на­ту, ле­ни­во хло­пая кры­лья­ми, как цап­ля, и сно­ва опу­сти­лось на пол.

Он осто­рож­но сло­жил кры­лья, и я за­ме­тил, что в нём про­ис­хо­дит мно­го из­ме­не­ний. Че­шуя пре­вра­ща­лась в пе­рья, но­ги удли­ня­лись и по­кры­ва­лись тол­стой че­шуй­ча­той ко­жей. Ког­ти утол­ща­лись и пре­вра­ща­лись в двух­па­лые ступ­ни, как у стра­у­са. Го­ло­ва то­же ста­ла по­хо­жа на стра­у­си­ную, а кры­лья уко­ро­ти­лись и по­кры­лись пе­рья­ми, но не пу­хом. Пти­ца бы­ла на­мно­го круп­нее лю­бо­го стра­у­са или эму, ко­то­рых я ко­гда-ли­бо ви­дел, и ве­ли­че­ствен­но рас­ха­жи­ва­ла, по­чти ка­са­ясь го­ло­вой по­тол­ка.

Вско­ре он то­же оста­но­вил­ся в цен­тре ком­на­ты — шея ста­но­ви­лась всё ко­ро­че и ко­ро­че, пе­рья пре­вра­ти­лись в шерсть, кры­лья удли­ни­лись и пре­вра­ти­лись в ру­ки, ко­то­рые до­ста­ва­ли до ко­лен, и я ока­зал­ся ли­цом к ли­цу с огром­ным су­ще­ством, по­хо­жим на го­рил­лу. Оно ужас­но ре­ве­ло, быст­ро огля­ды­вая ком­на­ту, его глу­бо­ко по­са­жен­ные гла­за го­ре­ли, как уго­лья.

Я по­чув­ство­вал, что на­стал мой ко­нец, но не мог по­ше­ве­лить­ся, что­бы сбе­жать. Я хо­тел встать и вы­прыг­нуть в ок­но, но мои оне­мев­шие ко­неч­но­сти не слу­ша­лись. По­ка я смот­рел, шерсть на су­ще­стве пре­вра­ти­лась в тон­кий во­ло­ся­ной по­кров, и оно на­ча­ло при­ни­мать че­ло­ве­ко­по­доб­ную фор­му. Я за­крыл гла­за и со­дрог­нул­ся.

Ко­гда я от­крыл их че­рез мгно­ве­ние, то уви­дел то, что мог­ло быть «недо­ста­ю­щим зве­ном» — на­по­ло­ви­ну че­ло­ве­ком, на­по­ло­ви­ну зве­рем. Ли­цо с низ­ким лбом и на­вис­ши­ми бро­вя­ми бы­ло обе­зья­ньим, но в то же вре­мя че­ло­ве­че­ским. Во­круг его бё­дер бы­ла об­мо­та­на боль­шая тиг­ро­вая шку­ра. В пра­вой ру­ке он дер­жал огром­ную вя­за­ную ду­бин­ку.

По­сте­пен­но он ста­но­вил­ся всё бо­лее по­хо­жим на че­ло­ве­ка и всё ме­нее по­хо­жим на обе­зья­ну. Ду­би­на пре­вра­ти­лась в ко­пьё, ко­пьё — в меч, и я уви­дел рим­ско­го сол­да­та, пол­но­стью эки­пи­ро­ван­но­го для бит­вы: шлем, до­спе­хи, щит и сан­да­лии.

Рим­ский сол­дат стал ры­ца­рем, а ры­царь — муш­ке­тё­ром. Муш­ке­тёр стал ко­ло­ни­аль­ным сол­да­том.

В этот мо­мент раз­дал­ся звон раз­би­то­го стек­ла, и в ок­но спра­ва от ка­ми­на про­су­ну­лась вет­ка де­ре­ва. Што­ра с трес­ком взле­те­ла вверх, и сол­дат ис­чез, а ком­на­ту оза­ри­ла яр­кая вспыш­ка мол­нии.

Я под­бе­жал к ок­ну и уви­дел, что на­ви­са­ю­щая вет­ка вя­за сло­ма­лась от вет­ра и про­би­ла стек­ло. Дождь лил как из вед­ра.

Эко­ном­ка, услы­шав шум, по­яви­лась в две­рях. Уви­дев, что дождь хле­щет в ок­но, она ушла и че­рез ми­ну­ту вер­ну­лась с мо­лот­ком, гвоз­дя­ми и сло­жен­ным ли­стом бу­ма­ги. Я с тру­дом при­кре­пил лист к окон­ной ра­ме из-за силь­но­го вет­ра и сно­ва опу­стил што­ру.

Мис­сис Ро­удс вы­шла на пен­сию.

Я взгля­нул на ча­сы. До по­лу­но­чи оста­ва­лась все­го од­на ми­ну­та.

Про­шла толь­ко по­ло­ви­на но­чи! Хва­тит ли у ме­ня сил пе­ре­жить вто­рую по­ло­ви­ну?