Обвиняющий голос

Ав­тор : Ме­ре­дит Дэ­вис

«Мы, при­сяж­ные, при­зна­ём под­су­ди­мо­го Ричар­да Бл­эн­да ви­нов­ным в убий­стве пер­вой сте­пе­ни, со­вер­шён­ном спо­со­бом и в фор­ме, опи­сан­ны­ми в об­ви­не­нии.

Ал­лен Де­фо, бри­га­дир две­на­дца­ти че­ло­век, с бес­страст­ным ли­цом слу­шал, как су­дья за­чи­ты­ва­ет при­го­вор за­клю­чён­но­му на ска­мье под­су­ди­мых — че­ло­ве­ку, смерт­ный при­го­вор ко­то­ро­му Де­фо под­пи­сал все­го несколь­ко ми­нут на­зад. Ко­гда су­дья за­кон­чил, Де­фо осто­рож­но взгля­нул на за­клю­чён­но­го. По­че­му-то он ста­рал­ся не встре­чать­ся с ним взгля­дом.

Бл­энд, невы­со­кий, до­воль­но невзрач­ный муж­чи­на, сто­ял, опу­стив го­ло­ву; те­перь Де­фо при­сталь­но по­смот­рел на него.

«Есть ли у под­су­ди­мо­го что-то, что он хо­тел бы ска­зать в своё оправ­да­ние?»

Го­лос судьи, про­зву­чав­ший по­сле ко­рот­кой па­у­зы, вы­звал стран­ный хо­ло­док в серд­це Ал­ле­на Де­фо, при­сяж­но­го. Он на­де­ял­ся, что ад­во­кат под­су­ди­мо­го по­даст обыч­ное хо­да­тай­ство о но­вом су­деб­ном раз­би­ра­тель­стве или о предо­став­ле­нии вре­ме­ни для по­да­чи апел­ля­ции. Но он не сде­лал ни то­го, ни дру­го­го: оче­вид­но, Бл­энд счи­тал при­го­вор неиз­беж­ным — или у него не бы­ло де­нег.

Те­перь су­дья встал со сво­е­го ме­ста и нерв­ным же­стом на­дел чёр­ную ша­поч­ку, ко­то­рая со­про­вож­да­ет са­мый тра­гич­ный мо­мент при ис­пол­не­нии обя­зан­но­стей судьи. Су­дье, ка­за­лось, бы­ло не по се­бе в этой ша­поч­ке. Он впер­вые её на­дел. В го­ло­ве Де­фо про­мельк­ну­ла неле­пая мысль, что, воз­мож­но, су­дья одол­жил ша­поч­ку у од­но­го из сво­их кол­лег-юри­стов.

По­чти пря­мые лу­чи за­хо­дя­ще­го солн­ца от­бра­сы­ва­ли мрач­ное зо­ло­ти­стое си­я­ние на су­дей­скую ска­мью, так что тём­ная фи­гу­ра сто­я­ще­го муж­чи­ны бы­ла оку­та­на та­ин­ствен­ной дым­кой за лу­чом све­та, па­да­ю­щим из ок­на. Вре­мя от вре­ме­ни му­ха на мгно­ве­ние по­па­да­ла в луч све­та и ле­ни­во па­ри­ла от сгу­ща­ю­щих­ся су­ме­рек в ком­на­те к уга­са­ю­ще­му дню, про­ни­ка­ю­ще­му с за­па­да. И все­гда ца­рил бес­по­ря­доч­ный вихрь из пы­ле­вых ча­стиц, ви­ди­мых толь­ко то­гда, ко­гда они по­па­да­ли в яр­кий луч солн­ца.

Горст­ка зри­те­лей бес­по­кой­но за­ше­ве­ли­лась, по­ка су­дья го­то­вил­ся к за­се­да­нию. Мо­но­тон­ный шум при­бли­жа­ю­ще­го­ся лет­не­го ве­че­ра в про­вин­ци­аль­ном го­род­ке был за­глу­шён гу­лом при­глу­шён­ных го­ло­сов. Воз­мож­но, имен­но по­это­му су­дья, по­прав­ляя го­лов­ной убор, три­жды рез­ко стук­нул мо­ло­точ­ком — или, мо­жет быть, он про­сто слиш­ком нерв­ни­чал.

Де­фо по­ду­мал, что су­дья ни­ко­гда не пе­ре­ста­нет во­зить­ся со сво­ей шап­кой. И в кон­це кон­цов су­дья по­те­рял из ви­ду вер­дикт при­сяж­ных и стал рыть­ся в раз­ло­жен­ных пе­ред ним бу­ма­гах, по­ка не на­шёл его. На са­мом де­ле ему не нуж­но бы­ло ис­кать его, что­бы вы­не­сти смерт­ный при­го­вор че­ло­ве­ку на ска­мье под­су­ди­мых. Од­на­ко по­ис­ки от­ня­ли несколь­ко се­кунд, и Де­фо уди­вил­ся, по­сколь­ку сам был го­тов за­кри­чать от нетер­пе­ния, как за­клю­чён­ный мог это вы­не­сти и не сой­ти с ума.

«Ра­ди все­го свя­то­го, за­чи­тай­те смерт­ный при­го­вор!» — вос­клик­нул Де­фо впол­го­ло­са, но до­ста­точ­но гром­ко, что­бы двое при­сяж­ных, си­дев­ших ря­дом с ним, одоб­ри­тель­но кив­ну­ли.

Мгно­ве­ние спу­стя су­дья об­рел дар ре­чи:

- За­клю­чен­ный пред­ста­нет пе­ред су­дом.

Мед­лен­но, раз­ме­рен­но за­клю­чён­ный шаг­нул впе­рёд, слег­ка при­сло­нив­шись к ограж­де­нию и по­ло­жив на него ру­ку. Те­перь он смот­рел пря­мо на су­дью, хо­тя ед­ва раз­ли­чал его чер­ты в по­лу­мра­ке.

Су­дья сно­ва за­го­во­рил, и на этот раз его го­лос был то­роп­ли­вым и на­пря­жён­ным:

«При­го­вор су­да со­сто­ит в том, что за­клю­чён­ный дол­жен быть до­став­лен меж­ду се­мью ча­са­ми утра и ше­стью ча­са­ми ве­че­ра во втор­ник, в первую неде­лю ок­тяб­ря, из ме­ста за­клю­че­ния к ме­сту каз­ни и там по­ве­шен за шею до тех пор, по­ка не умрёт — умрёт — умрёт! … И да сми­ло­сти­вит­ся над ва­шей ду­шой Бог в Сво­ей бес­ко­неч­ной муд­ро­сти!»

Су­дья тя­же­ло от­ки­нул­ся на спин­ку крес­ла. Он про­вёл ру­кой по лбу и тем же дви­же­ни­ем снял от­вра­ти­тель­ную ма­лень­кую чёр­ную ша­поч­ку.

За­клю­чён­ный про­дол­жал смот­реть на су­дью, как че­ло­век, оза­да­чен­ный стран­ным зре­ли­щем. Воз­мож­но, он про­сто­ял бы так ещё несколь­ко ми­нут, ес­ли бы ис­те­рич­ный смех жен­щи­ны, на­по­ло­ви­ну за­глу­шён­ный вне­зап­но под­ня­той ру­кой, не раз­ря­дил на­пря­жён­ную ат­мо­сфе­ру в ком­на­те. Су­деб­ный при­став на цы­поч­ках по­до­шёл к жен­щине, и, слов­но про­буж­дён­ный к дей­ствию тем же по­во­дом, тю­рем­ный над­зи­ра­тель шаг­нул впе­рёд, что­бы уве­сти осуж­дён­но­го.

Де­фо мог бы про­тя­нуть ру­ку и кос­нуть­ся Бл­эн­да, ко­гда тот про­хо­дил ми­мо при­сяж­ных по пу­ти в ка­ме­ру че­рез до­ро­гу. Но Де­фо да­же не взгля­нул на Бл­эн­да, по­ка тот не скрыл­ся из ви­ду за две­рью по дру­гую сто­ро­ну от ска­мьи при­сяж­ных. За­тем Де­фо ме­ха­ни­че­ски вы­шел вме­сте с дру­ги­ми при­сяж­ны­ми, ко­гда су­дья объ­явил пе­ре­рыв.

А чёр­ная кеп­ка так и оста­лась ле­жать на краю му­сор­ной кор­зи­ны судьи, где её и на­шёл в тот ве­чер убор­щик и ис­то­во пе­ре­кре­стил­ся, роб­ко спа­сая её от по­стыд­но­го за­бве­ния.

ii.

де­фо проснул­ся, со­дрог­нув­шись.

Про­шло мгно­ве­ние или два, как это все­гда бы­ва­ет, ко­гда про­сы­па­ешь­ся от тя­жё­ло­го, на­пол­нен­но­го сна­ми сна, и Де­фо не мог по­нять, где за­кан­чи­ва­ет­ся сон и на­чи­на­ет­ся явь. Он экс­пе­ри­мен­таль­но морг­нул, гля­дя на тле­ю­щие уг­ли в от­кры­той ка­мин­ной ре­шёт­ке пе­ред со­бой; да, он был в со­зна­нии. Что­бы убе­дить­ся в этом, он до­стал ча­сы и по­смот­рел, ко­то­рый час. Све­та от ог­ня ед­ва хва­та­ло, что­бы раз­гля­деть ци­фер­блат, и Де­фо на­кло­нил­ся впе­рёд, что­бы луч­ше ви­деть. Он всё ещё был слиш­ком сон­ным, что­бы до­тя­нуть­ся и вклю­чить на­столь­ную лам­пу по­за­ди се­бя.

И все же он не был уве­рен , спит ли он , по­ка—

— Не дви­гай­ся, Де­фо! Я те­бя при­крою!

Го­лос раз­дал­ся ря­дом с его ле­вым ухом. Его власт­ная рез­кость по­да­ви­ла же­ла­ние Де­фо вско­чить на но­ги; и, на­пря­жён­но вце­пив­шись в под­ло­кот­ни­ки крес­ла, он осме­лил­ся бро­сить вы­зов сво­е­му неви­ди­мо­му про­тив­ни­ку:

«Кто ты? Что те­бе здесь нуж­но?»

Го­лос пе­ре­ме­стил­ся немно­го вы­ше и на­зад, преж­де чем от­ве­тить:

— Вам толь­ко что при­снил­ся непри­ят­ный сон, Де­фо. Воз­мож­но, я…

— От­ку­да вы зна­е­те, что я это сде­лал? — пе­ре­бил его Де­фо.

«Но ты ведь сде­лал это, не так ли?» — на­ста­и­вал Го­лос.

— Да, но от­ку­да вы узна­ли? — по­вто­рил Де­фо.

— Неваж­но, как, — ска­зал Го­лос. — Дер­жу па­ри, что за по­след­ние де­сять лет те­бе ча­сто снил­ся один и тот же сон. Долж­но быть, это ад — по­сто­ян­но ви­деть пе­ред гла­за­ми та­кую сце­ну, что ты все­гда бо­ишь­ся, что она те­бе при­снит­ся.

— Что за сце­на? — спро­сил Де­фо. — Вы что, чи­та­е­те мыс­ли, вол­шеб­ник, кто вы та­кой?

Го­лос усмех­нул­ся.

— Ни один из них, — ска­зал он. — Как я уже го­во­рил, вы, долж­но быть, по­чти бо­и­тесь ло­жить­ся спать по но­чам. Я бы бо­ял­ся, ес­ли бы ду­мал, что мо­гу во сне от­пра­вить неви­нов­но­го че­ло­ве­ка на ви­се­ли­цу…

«Стой!» — по­чти за­кри­чал Де­фо. «Чёрт возь­ми, по­дой­ди сю­да, где я те­бя ви­жу!» — и он ин­стинк­тив­но по­вер­нул­ся, что­бы встре­тить­ся ли­цом к ли­цу со сво­им му­чи­те­лем.

Силь­ное дав­ле­ние ав­то­мат­но­го ство­ла на его ви­сок оста­но­ви­ло его.

«Не со­вер­шай ошиб­ку, не обо­ра­чи­вай­ся!» — сно­ва на­стой­чи­во пре­ду­пре­дил Го­лос.

За­тем, бо­лее лег­ким то­ном, он про­дол­жил:

— Ес­ли бы я был на ва­шем ме­сте, ми­стер Де­фо, зна­е­те, что бы я сде­лал?

Па­у­за. Де­фо про­бор­мо­тал ед­ва слыш­но: «Нет».

— Ну, я бы ли­бо при­знал­ся во всём, что знаю об этом де­ле, ли­бо по­кон­чил бы с со­бой!

Де­фо на­чал. Это бы­ло неве­ро­ят­но, жут­ко, то, как этот та­ин­ствен­ный Го­лос об­ле­кал в сло­ва ту му­чи­тель­ную мысль, ко­то­рая не да­ва­ла ему по­коя по­след­ние де­сять лет его жиз­ни.

«Ко­неч­но, вы, ве­ро­ят­но, очень ча­сто раз­мыш­ля­ли об этих аль­тер­на­ти­вах, — про­дол­жил Го­лос. — Но за­ду­мы­ва­лись ли вы ко­гда-ни­будь о том, что­бы сде­лать и то, и дру­гое? То есть, ду­ма­ли ли вы ко­гда-ни­будь о том, что мог­ли бы сна­ча­ла при­знать­ся, тем са­мым сняв с неви­нов­но­го че­ло­ве­ка об­ви­не­ние в убий­стве, а за­тем об­ма­нуть за­кон, со­вер­шив са­мо­убий­ство?»

— Ра­ди все­го свя­то­го, пре­кра­ти­те эти дья­воль­ские раз­го­во­ры о са­мо­убий­стве! — огрыз­нул­ся Де­фо. — Во-пер­вых, я не знаю, о ка­ком «де­ле» или «невин­ном че­ло­ве­ке» вы го­во­ри­те.

Го­лос сно­ва усмех­нул­ся. Де­фо на­чал нена­ви­деть этот смех боль­ше, чем при­кос­но­ве­ние пи­сто­ле­та к его го­ло­ве. Ес­ли Го­лос про­дол­жит усме­хать­ся, это мо­жет до­ве­сти его до от­ча­я­ния, за­ста­вить схва­тить­ся с во­ору­жён­ным ин­кви­зи­то­ром, да­же ес­ли это бу­дет озна­чать вер­ную смерть.

— Ну, нет нуж­ды объ­яс­нять оче­вид­ное, — от­ве­тил Го­лос, и в его сло­вах слы­ша­лось хи­хи­ка­нье. — Ваш сон дол­жен был под­ска­зать вам это. Кста­ти, о ва­шем сне, ми­стер Де­фо, я хо­тел бы за­дать вам во­прос, ко­то­рый ча­сто хо­тел вам за­дать: вы во­об­ще ви­де­ли Бл­эн­да по­сле его осуж­де­ния?

— Нет, ко­неч­но, — Де­фо осла­бил бди­тель­ность. Он был об­ма­нут, по­это­му сно­ва по­пы­тал­ся убе­жать. — Что… кто этот Бл­энд, о ко­то­ром вы го­во­ри­те?

«Ну же, ми­стер Де­фо, — ска­зал Го­лос. — По­ду­май­те о сво­ём сне. Вы на­вер­ня­ка помни­те че­ло­ве­ка на ска­мье под­су­ди­мых — че­ло­ве­ка, ко­то­рый при­нял свой при­го­вор с вы­со­ко под­ня­той го­ло­вой, гля­дя су­дье в ли­цо, как спар­та­нец! Вы на­вер­ня­ка помни­те Ричар­да Бл­эн­да. Но ви­де­ли ли вы его сно­ва по­сле то­го дня?»

— Нет, — от­ве­тил Де­фо. — За­чем мне бы­ло ви­деть­ся с ним по­сле то­го, как я за­кон­чил с его де­лом?

— Но раз­ве ты не на­пи­сал ему за­пис­ку, в ко­то­рой вы­ра­зил со­жа­ле­ние о том, что те­бе при­шлось вы­пол­нить свой долг?

— Ко­неч­но, нет! — пе­ре­бил Де­фо. — Кто-ни­будь слы­шал, что­бы стар­ши­на при­сяж­ных так по­сту­пал? Кро­ме то­го, он за­слу­жил своё на­ка­за­ние.

Го­лос по­мол­чал ми­ну­ту или две, преж­де чем от­ве­тил:

— Мы об­су­дим суть де­ла поз­же… А ты да­же не по­шёл по­смот­реть, как его ве­ша­ют?

«Что вы обо мне ду­ма­е­те?» — вос­клик­нул Де­фо. «Ко­неч­но, я это­го не де­лал! Я да­же не был в Чи­ка­го, где его по­ве­си­ли.

— Нет? — спро­сил Го­лос. — Где ты был?

«Че­рез несколь­ко недель по­сле су­да мне при­шлось от­пра­вить­ся в Ев­ро­пу в дли­тель­ную ко­ман­ди­ров­ку. Я от­сут­ство­вал око­ло го­да. Вер­нув­шись в эту стра­ну, я по­се­лил­ся здесь, в Нью-Йор­ке».

— Зна­чит, ты да­же не чи­тал в га­зе­тах о Бл­эн­де, — на­ста­и­вал Го­лос. — Я не ду­мал, что ев­ро­пей­ские га­зе­ты бу­дут утруж­дать се­бя та­ки­ми аме­ри­кан­ски­ми но­во­стя­ми.

«Нет. Я ни­че­го не чи­тал об этом де­ле по­сле то­го, как по­ки­нул эту стра­ну», — ска­зал Де­фо.

— Стран­но. Я ду­мал, что вы до­ве­де­те де­ло до кон­ца, — за­дум­чи­во про­из­нес Го­лос. — Но, воз­мож­но, ес­ли бы вы это сде­ла­ли, то не ока­за­лись бы здесь се­го­дня ве­че­ром.

— По­че­му бы и нет? Ка­кая раз­ни­ца?

— Я не знаю. Это все­го лишь моё пред­по­ло­же­ние, — ска­зал Го­лос.

В ко­ри­до­ре за две­рью го­сти­ной по­слы­ша­лись ти­хие ша­ги.

— Это ты, Ма­ну­эль? — спро­сил Де­фо, га­дая, что про­изой­дёт, ко­гда его ку­зен-ка­мер­ди­нер об­на­ру­жит незва­но­го го­стя за сту­лом.

Ша­ги за­мер­ли.

— Да, се­ньор, — от­ве­тил слу­га, стоя на по­чти­тель­ном рас­сто­я­нии от крес­ла сво­е­го хо­зя­и­на. — Я при­шёл узнать, по­че­му вы так позд­но не спи­те, се­ньор.

Де­фо неве­се­ло рас­сме­ял­ся. «Что ж, по прав­де го­во­ря, Ма­ну­эль, я за­дер­жал­ся по де­лам», — и он сно­ва уди­вил­ся, как Ма­ну­эль не за­ме­тил при­сут­ствия в ком­на­те ещё од­но­го че­ло­ве­ка.

— Вы хо­ти­те ска­зать, что за­сну­ли, се­ньор? — спро­сил ка­мер­ди­нер.

— Так и бы­ло, но один дру­же­люб­ный або­нент не да­вал мне уснуть по­след­ние де­сять ми­нут.

«Но он ушёл? И ты те­перь идёшь спать?» — спро­сил ку­би­нец.

Де­фо по­сле па­у­зы ска­зал: «Да, по­жа­луй, я то­же пой­ду спать».

Раз­дал­ся го­лос из — за крес­ла:

«Ска­жи­те сво­е­му ка­мер­ди­не­ру, что вы вы­ку­ри­те ещё од­ну си­га­ру пе­ред сном».

Де­фо сно­ва устра­и­ва­ет­ся в крес­ле.

— Ты слы­шал, Ма­ну­эль? — спро­сил он. — Ви­дишь ли, мой гость го­во­рит, что хо­чет, что­бы я вы­ку­рил ещё од­ну си­га­ру.

— Но я не ви­жу по­се­ти­те­ля, се­ньор, — ска­зал ку­би­нец.

— Но вы же слы­ша­ли, что он ска­зал, — на­ста­и­вал Де­фо.

— Нет, се­ньор. Я толь­ко слы­шал, как вы ска­за­ли, что он хо­чет, что­бы вы вы­ку­ри­ли ещё од­ну си­га­ру, — объ­яс­нил ка­мер­ди­нер.

— Что ж, Ма­ну­эль, те­бе сто­ит про­ве­рить свои уши. Возь­ми мой ящик со сто­ла и пе­ре­дай его мо­е­му го­стю.

Ма­ну­эль по­ша­рил в тем­но­те, по­ка не на­шёл шка­тул­ку, и пе­ре­дал её Де­фо. Тот по­ма­хал ею в сто­ро­ну Го­ло­са по­за­ди него.

- Сна­ча­ла мой гость, Ма­ну­эль, — по­пра­вил он.

Ку­би­нец сто­ял непо­движ­но. «Я боль­ше ни­ко­го не ви­жу», — на­ста­и­вал он.

Го­лос пре­рвал его:

— Ска­жи­те ему, что я не хо­чу ку­рить, ми­стер Де­фо.

— Я ни­ко­го не ви­жу, се­ньор, — по­вто­рил ку­би­нец.

— Но раз­ве вы толь­ко что не слы­ша­ли его? — вос­клик­нул Де­фо, нерв­но на­кло­нив­шись впе­рёд.

— Нет, се­ньор, я не слы­шу, что­бы кто-то го­во­рил, кро­ме вас.

Де­фо по­смот­рел на сво­е­го ка­мер­ди­не­ра, за­тем при­встал со сту­ла.

— Сядь, Де­фо! — рез­ко ско­ман­до­вал Го­лос.

Де­фо сно­ва от­ки­нул­ся на спин­ку сту­ла.

— Вот так! — вос­клик­нул он, об­ра­ща­ясь к сво­е­му ка­мер­ди­не­ру. — А те­перь ска­жи мне, что ты не слы­шал, как кто-то толь­ко что при­ка­зал мне сесть!

Ку­би­нец по­ка­чал го­ло­вой. «Нет, се­ньор, я не слы­шал, что­бы кто-то го­во­рил, кро­ме вас, с тех пор, как во­шёл».

Его хо­зя­ин бес­по­мощ­но вы­ру­гал­ся. «Ты что, Ма­ну­эль, пы­та­ешь­ся ме­ня оду­ра­чить? Ты сме­ешь сто­ять здесь и го­во­рить, что ни­кто со мной не раз­го­ва­ри­вал?»

— Я не знаю, се­ньор. Я знаю толь­ко, что ни­кто не го­во­рит…

Сно­ва вме­шал­ся Го­лос:

«Воз­мож­но, Ма­ну­эль ду­ма­ет, что ты пы­та­ешь­ся вы­ста­вить его ду­ра­ком», — пред­по­ло­жи­ла она.

«А ты?» Де­фо спро­сил ку­бин­ца.

— Что мне де­лать, се­ньор? — спо­кой­но спро­сил ка­мер­ди­нер.

— Ты ду­ма­ешь, я пы­та­юсь те­бя оду­ра­чить?

— Я это­го не го­во­рил, не так ли, се­ньор? — от­ве­тил слу­га с со­жа­ле­ни­ем.

— Нет, но вы слы­ша­ли — или вам по­ка­за­лось, что вы слы­ша­ли, — что ска­зал этот по­се­ти­тель!

Ку­би­нец по­чти со сле­за­ми на гла­зах от­ри­цал это, раз­ра­зив­шись про­стран­ны­ми про­те­ста­ми.

Де­фо хлоп­нул се­бя по под­ло­кот­ни­кам крес­ла и ве­лел сво­е­му ка­мер­ди­не­ру за­мол­чать.

«Уби­рай­ся от­сю­да, ту­по­го­ло­вая обе­зья­на! Один из нас се­го­дня со­шёл с ума!»

Ку­би­нец уда­лил­ся, с по­до­зре­ни­ем по­гля­ды­вая на сво­е­го хо­зя­и­на. Вско­ре в ко­ри­до­ре за­тих­ли его уда­ля­ю­щи­е­ся ша­ги.

— Ну, что ты ду­ма­ешь об этом про­кля­том ма­лень­ком ку­бин­це? — спро­сил Де­фо у Го­ло­са. — Ин­те­рес­но, что за­ста­ви­ло его так наг­ло лгать?

От­ве­та не по­сле­до­ва­ло. Де­фо по­вто­рил свой вто­рой во­прос.

От­ве­том ему бы­ла все та же ти­ши­на.

— Ты ушёл, друг мой? — спро­сил Де­фо, на­по­ло­ви­ну по­вер­нув­шись в крес­ле, что­бы про­ве­рить, не сле­дит ли за ним со­бе­сед­ник. На этот раз ни­кто не уда­рил его по го­ло­ве ав­то­ма­том и не ско­ман­до­вал ему сно­ва от­ки­нуть­ся на спин­ку крес­ла.

Все еще со­мне­ва­ясь в сво­ей уда­че, Де­фо крик­нул еще раз:

“ По­слу­шай, незна­ко­мец, ты ушел?

Един­ствен­ным зву­ком, ко­то­рый он услы­шал, был ти­хий скрип ок­на в со­сед­ней сто­ло­вой. Де­фо встал и бро­сил­ся к две­ри, ве­ду­щей в сто­ло­вую, вклю­чив элек­три­че­ский свет у вхо­да.

В ком­на­те не бы­ло ни ду­ши, кро­ме него са­мо­го.

Всё, что он смог раз­гля­деть, — это лёг­кое дви­же­ние кру­жев­ной за­на­вес­ки на окне в сто­ло­вой, а ко­гда он осмот­рел ок­но, то об­на­ру­жил, что оно за­пер­то.

III.

На сле­ду­ю­щий день Де­фо от­пра­вил­ся к сво­е­му вра­чу. Он хо­тел про­ана­ли­зи­ро­вать своё со­сто­я­ние; воз­мож­но, он слиш­ком мно­го ра­бо­тал.

— Вы силь­но ис­то­ще­ны, Ал­лен, — ска­зал врач, ед­ва успев сесть ря­дом с па­ци­ен­том. — Вы вы­гля­ди­те по­дав­лен­ным.

— Да, — при­знал­ся Де­фо. — Я слиш­ком мно­го ра­бо­таю. На­вер­ное.

Док­тор при­сталь­но по­смот­рел на него.

“Те­бя еще что-ни­будь бес­по­ко­ит?” — спро­сил он.

Де­фо на­ста­и­вал на том, что на са­мом де­ле его ни­че­го не бес­по­ко­ит, кро­ме ра­бо­ты. По­это­му врач по­ста­вил обыч­ный ди­а­гноз: слиш­ком силь­ное нерв­ное на­пря­же­ние, недо­ста­ток сна, непра­виль­ное пи­та­ние. В кон­це он по­со­ве­то­вал боль­ше от­ды­хать и ве­сти спо­кой­ный об­раз жиз­ни.

— И не вол­нуй­тесь, — пре­ду­пре­дил он. — Зна­е­те, у вас мо­жет сно­ва на­чать­ся уча­щён­ное серд­це­би­е­ние.

Ко­неч­но, док­тор мог по­со­ве­то­вать боль­ше от­ды­хать и спать, но как мож­но бы­ло спать, ко­гда над то­бой да­мо­клов меч тай­ны и дур­ных пред­чув­ствий?

Про­шло три неде­ли, преж­де чем Де­фо по­чув­ство­вал, что ему от­ча­сти уда­ёт­ся сле­до­вать ука­за­ни­ям док­то­ра. За­тем —

Это слу­чи­лось од­на­жды позд­но ве­че­ром. Де­фо ле­жал в по­сте­ли спи­ной к вклю­чён­ной элек­три­че­ской лам­пе на сто­ле: он за­снул, чи­тая. Вне­зап­но он вздрог­нул от при­кос­но­ве­ния к пле­чу.

— Это ты, Ма­ну­эль? — сон­но спро­сил он. — Лад­но, вы­клю­чи свет…

— Нет, это не Ма­ну­эль — и не тру­дись обо­ра­чи­вать­ся, Де­фо! — рез­ко ска­зал он, ко­гда Де­фо по­пы­тал­ся встать с кро­ва­ти.

— Вы сно­ва здесь! — вос­клик­нул Де­фо. — Как вы сю­да по­па­ли?

— Это моя про­бле­ма, а не твоя, — ска­зал Го­лос. — Я про­сто за­гля­нул, что­бы узнать, не пе­ре­ду­ма­ли ли вы де­лать то, что я пред­ло­жил.

Де­фо по­да­вил безум­ное же­ла­ние вско­чить с кро­ва­ти и бро­сить­ся к две­ри — всё, что угод­но, лишь бы сбе­жать от это­го му­чи­те­ля за его спи­ной! Но он вспом­нил про пи­сто­лет…

Он взял се­бя в ру­ки, преж­де чем от­ве­тить:

«Ва­ши пред­по­ло­же­ния бы­ли неле­пы­ми. С че­го бы мне при­зна­вать­ся в чём-то по де­лу Бл­эн­да или со­вер­шать из-за это­го са­мо­убий­ство?» Он да­же по­пы­тал­ся рас­сме­ять­ся, что­бы вы­гля­деть на­смеш­ли­вым.

Но на­ру­ши­тель пред­по­чёл не об­ра­щать вни­ма­ния на увёрт­ки Де­фо. Его сле­ду­ю­щее за­ме­ча­ние бы­ло столь же по­ра­зи­тель­ным, сколь и по­учи­тель­ным:

— Зна­е­те ли вы, — ска­зал Го­лос, — что из один­на­дца­ти при­сяж­ных, осу­див­ших Бл­эн­да, в жи­вых оста­лось толь­ко се­ме­ро?

— Нет, я не сле­дил за осталь­ны­ми один­на­дца­тью муж­чи­на­ми, — от­ве­тил Де­фо, под­со­зна­тель­но раз­дра­жён­ный тем, что Го­лос вы­де­лил сло­во «всё».

— Что ж, я на­шёл, — ска­зал Го­лос. — Двое из вы­жив­ших се­ми на­хо­дят­ся в пси­хи­ат­ри­че­ских ле­чеб­ни­цах; двое из че­ты­рёх по­гиб­ших по­кон­чи­ли с со­бой.

Де­фо боль­ше не мог это­го вы­но­сить. Он пе­ре­вер­нул­ся в по­сте­ли, что­бы схва­тить сво­е­го про­тив­ни­ка, за­быв в безу­мии об ав­то­ма­те. Но преж­де чем он успел вы­сво­бо­дить­ся из-под оде­я­ла, лам­па по­гас­ла, и Де­фо остал­ся ле­жать в тем­но­те на по­лу.

Сме­шок, до­нес­ший­ся из-за две­ри спаль­ни, со­об­щил ему, что гость ушёл…

Ко­гда на­сту­пи­ло утро по­сле бес­сон­ной но­чи, Де­фо с тру­дом осо­зна­вал, что его два опы­та об­ще­ния с Го­ло­сом дей­стви­тель­но име­ли ме­сто. Тем не ме­нее он по­ни­мал, что они ис­то­ща­ют его си­лы, вли­я­ют на ра­бо­ту моз­га.

Ему неод­но­крат­но при­хо­ди­ла в го­ло­ву мысль, что всё это бы­ло сном, как и его вос­по­ми­на­ния о су­де над убий­цей, из ко­то­рых он оч­нул­ся в ночь пер­во­го ви­зи­та Го­ло­са. Но про­тив тео­рии о том, что это был сон, он все­гда при­во­дил вос­по­ми­на­ние о том, как дер­жал в ру­ках ав­то­ма­ти­че­ский ре­воль­вер, а так­же тот факт, что он раз­го­ва­ри­вал с Ма­ну­элем и с Го­ло­сом од­но­вре­мен­но.

Зна­чит, оста­ва­лась со­весть — ес­ли толь­ко ви­зи­ты Го­ло­са не бы­ли про­сто гал­лю­ци­на­ци­я­ми рас­стро­ен­но­го ра­зу­ма. Но по­че­му со­весть долж­на ждать две­на­дцать лет, что­бы пре­сле­до­вать и му­чить его?

Чем боль­ше он раз­мыш­лял обо всём этом, тем силь­нее ста­но­вил­ся его страх пе­ред оче­ред­ным ви­зи­том Го­ло­са. Чем боль­ше он пы­тал­ся про­ана­ли­зи­ро­вать си­ту­а­цию со всех воз­мож­ных то­чек зре­ния, тем силь­нее рос его страх по­те­рять рас­су­док. С каж­дым но­вым пред­по­ло­же­ни­ем Де­фо чув­ство­вал, как всё боль­ше по­гру­жа­ет­ся в ме­лан­хо­лию, ко­то­рая, как он знал, ча­сто пред­ше­ству­ет безу­мию. Воз­мож­но ли, спра­ши­вал он се­бя, что­бы со­весть до­ве­ла че­ло­ве­ка до сла­бо­умия?

Де­фо на­ко­нец сми­рил­ся с неиз­беж­ным.

— Ма­ну­эль, — при­ка­зал он на сле­ду­ю­щее утро по­сле встре­чи с Го­ло­сом в спальне, — со­бе­ри мои ве­щи. Мы уез­жа­ем.

“ Уеха­ли, се­ньор? Ку­да?

На мгно­ве­ние Де­фо рас­те­рял­ся, а за­тем ухва­тил­ся за един­ствен­ный шанс.

“Мо­ре— мор­ское пу­те­ше­ствие. Мои нер­вы.… ”

Ма­ну­эль за­нял­ся одеж­дой Де­фо. — Вам нуж­но мно­го ве­щей, се­ньор? Вы уез­жа­е­те да­ле­ко — мо­жет быть, в Ев­ро­пу?

— Нет-нет. Про­сто вы­са­дим­ся на бе­рег — ду­маю, в Олд-Пойнт-Ком­форт. Да, вот и всё. Неде­ля или око­ло то­го на от­дых. Хва­тит мо­е­го сун­ду­ка и че­мо­да­на.

День пу­те­ше­ствия вдоль по­бе­ре­жья был на­столь­ко иде­аль­ным, на­сколь­ко он мог се­бе пред­ста­вить. Всё утро па­ро­ход «Олд До­ми­ни­он» оги­бал бе­ре­го­вую ли­нию Джер­си, и Де­фо си­дел на па­лу­бе, гре­ясь на солн­це и уже чув­ствуя се­бя луч­ше бла­го­да­ря на­сы­щен­но­му со­ля­ми воз­ду­ху, ко­то­рым он глу­бо­ко ды­шал. Днём он боль­шую часть вре­ме­ни про­спал, а ко­гда стем­не­ло и гу­ля­ю­щим на па­лу­бе ста­ло хо­лод­но, он спу­стил­ся вме­сте с осталь­ны­ми в обе­ден­ный са­лон.

Имен­но в ку­ри­тель­ной ком­на­те по­сле ужи­на у Де­фо впер­вые воз­ник­ло ощу­ще­ние, что за ним на­блю­да­ют. В од­ном уг­лу ком­на­ты вя­ло шла иг­ра в по­кер; вдоль окон на сту­льях и мяг­ких си­де­ньях рас­по­ло­жи­лись, на­вер­ное, че­ло­век две­на­дцать-пят­на­дцать. Но, хоть убей, Де­фо не мог раз­гля­деть в ком­на­те ни­ко­го, кто мог бы за ним на­блю­дать. Те­перь он поз­во­лил се­бе от­влечь­ся от ми­мо­лет­но­го ощу­ще­ния и осмот­реть­ся.

До­ку­рив си­га­ру, Де­фо ре­шил пе­ред сном про­гу­лять­ся по па­лу­бе. Бы­ло слиш­ком хо­лод­но и сы­ро, на­чи­нал­ся ту­ман, и си­деть на па­лу­бе бы­ло нель­зя, по­это­му он быст­ро рас­ха­жи­вал взад-впе­рёд по пе­ред­ней па­лу­бе под ру­ле­вой руб­кой. Нер­воз­ность, охва­тив­шая его в те несколь­ко мгно­ве­ний в ку­ри­тель­ной, ко­гда он во­об­ра­зил, что за ним на­блю­да­ют, сме­ни­лась дро­жью, ко­гда ту­ман­ная сы­рость про­ник­ла в его ко­сти. Он за­ку­рил но­вую си­га­ру и нерв­но за­тя­нул­ся, слов­но пы­та­ясь со­греть­ся. Вско­ре дрожь пе­ре­рос­ла в на­сто­я­щую ли­хо­рад­ку, ко­то­рая пред­ше­ству­ет озно­бу или неко­то­рым фор­мам ли­хо­рад­ки.

Де­фо, со­вер­шен­но несчаст­ный и встре­во­жен­ный из-за стра­ха за­бо­леть на бор­ту ко­раб­ля, по­тёр щё­ки ру­ка­ми и, на­прав­ля­ясь к вхо­ду в ка­ю­ту, об­хва­тил се­бя ру­ка­ми, что­бы унять озноб. Од­на­ко, ока­зав­шись в ко­ри­до­ре меж­ду ка­ю­та­ми, он по­чув­ство­вал се­бя теп­лее, и к то­му вре­ме­ни, как он до­брал­ся до две­ри сво­ей ка­ю­ты, озноб по­чти про­шёл.

Од­на­ко, ко­гда он от­крыл дверь, ему по-преж­не­му бы­ло неуют­но хо­лод­но. Од­ной ру­кой он рас­стег­нул паль­то, а дру­гой на­щу­пал кноп­ку элек­три­че­ско­го све­та на стене. Несколь­ко се­кунд он ис­кал её, а за­тем ти­хо вы­ру­гал­ся, по­то­му что при днев­ном све­те не за­ме­тил, где она на­хо­дит­ся.

На­щу­пы­вая что-то обе­и­ми ру­ка­ми, он, спо­ты­ка­ясь, бро­дил по не слиш­ком про­стор­ной ком­на­те, пы­та­ясь на­щу­пать кноп­ку на стене. Он оста­но­вил­ся, про­ве­рил кар­ма­ны и вы­ру­гал­ся, что у него не оста­лось спи­чек.

За­тем он сно­ва от­пра­вил­ся на охо­ту в тем­но­те — по­ка его ру­ка не на­ткну­лась на жи­вое те­ло…

IV.

ТЕЛО за­ше­ве­ли­лось, усколь­зая от при­кос­но­ве­ния Де­фо.

Де­фо сно­ва за­дро­жал, но на этот раз не от хо­ло­да. Он от­крыл рот, что­бы бро­сить вы­зов незва­но­му го­стю, но смог лишь сглот­нуть и по­да­вить­ся сло­ва­ми, за­стряв­ши­ми в гор­ле.

Дав­ле­ние на низ жи­во­та — силь­ный тол­чок в пле­чо — и Де­фо об­на­ру­жил, что от­сту­па­ет на­зад, по­ка ему не по­ка­за­лось, что он про­шёл всю дли­ну ко­раб­ля. Но, ко­неч­но, он это­го не де­лал — он да­же не вы­хо­дил из ка­ю­ты — и вдруг упал на край кой­ки, дав­ле­ние на жи­вот уси­ли­лось.

Его охва­ти­ла смут­ная тош­но­та. Он схва­тил­ся за жи­вот, и его паль­цы об­хва­ти­ли ствол ав­то­ма­ти­че­ско­го пи­сто­ле­та. Дав­ле­ние на его те­ло ста­ло невы­но­си­мым, прон­за­ю­щим… Де­фо от­ки­нул­ся на кой­ку, и су­до­рож­ное уси­лие вер­ну­ло ему спо­соб­ность го­во­рить.

— Что ты, чёрт возь­ми, де­ла­ешь? — взо­рвал­ся он. — Уби­рай­ся от­сю­да! Что ты пы­та­ешь­ся сде­лать — за­стре­лить ме­ня из пи­сто­ле­та?

Неле­пость его во­про­са вы­зва­ла у неви­ди­мо­го на­блю­да­те­ля сме­шок.

— Нет, я про­сто хо­тел убе­дить­ся, что ты не пы­та­ешь­ся сбе­жать.

Сно­ва этот го­лос! — здесь! Де­фо сжал­ся в по­до­бии жи­вот­но­го стра­ха.

— Что ты… кто ты та­кой? — Де­фо изо всех сил ста­рал­ся, что­бы его го­лос не дро­жал, изо всех сил ста­рал­ся, что­бы его ра­зум не по­му­тил­ся и не раз­ле­тел­ся на ты­ся­чу бес­смыс­лен­ных оскол­ков.

“На­зы­вай ме­ня как хо­чешь”, — от­ве­тил Го­лос из тем­но­ты.

— Я не ве­рю, что вы — это во­об­ще что-то! Я ду­маю, что вы все — это сон, кош­мар, про­кля­тая гал­лю­ци­на­ция, от ко­то­рой я не мо­гу из­ба­вить­ся! К чёр­ту вас! Я со­би­ра­юсь спу­стить­ся в ку­ри­тель­ную ком­на­ту и — вы­ку­рить вас из сво­е­го ра­зу­ма! С это­го мо­мен­та я бу­ду оста­вать­ся на све­ту днём и но­чью, по­ка не из­бав­люсь от этих бо­лез­нен­ных грёз!

Де­фо дей­стви­тель­но ду­мал, что го­во­рит от все­го серд­ца, по­ка дав­ле­ние на его жи­вот не за­ста­ви­ло его усо­мнить­ся в сво­ей храб­ро­сти и непо­кор­но­сти.

Воз­мож­но, это бы­ла тош­но­та — мо­жет быть, мор­ская бо­лезнь; он ни­ко­гда не ду­мал об этом! — ко­то­рая сдав­ли­ва­ла его внут­рен­но­сти, как на­стой­чи­вое дав­ле­ние сталь­но­го ство­ла.

— Сядь­те, ми­стер Де­фо! — ско­ман­до­вал Го­лос. — Мне нуж­но кое-что вам ска­зать.

— К чёр­ту те­бя! — по­чти ис­те­рич­но по­вто­рил Де­фо. Он сно­ва схва­тил­ся за пи­сто­лет, и ствол сно­ва за­ста­вил его от­пря­нуть в угол кой­ки.

— Я хо­чу ещё немно­го по­го­во­рить с ва­ми о де­ле Бл­эн­да, — про­дол­жил Го­лос, не об­ра­щая вни­ма­ния на вы­па­ды со­бе­сед­ни­ка. — Ко­гда вы со­би­ра­е­тесь при­знать­ся?

— При­знать­ся? — па­ри­ро­вал Де­фо. — В чём при­знать­ся?

«При­знай­ся, что ты знал, что Бл­энд неви­но­вен, ко­гда осу­дил его», — ска­зал Го­лос.

«Но я это­го не де­лал». Это бы­ло по­хо­же на борь­бу с соб­ствен­ной со­ве­стью, по­ду­мал Де­фо, на бес­ко­неч­ное от­ри­ца­ние неви­нов­но­сти Бл­эн­да. Он устал от все­го это­го; его ра­зум вос­ста­вал про­тив по­сто­ян­ных «до­про­сов тре­тьей сте­пе­ни» это­го та­ин­ствен­но­го Го­ло­са. Он бо­ял­ся, что ско­ро его мозг от­ка­жет­ся ра­бо­тать.

“Но ты же ска­зал, что сде­лал это”, — на­ста­и­вал Го­лос.

“Ко­гда? Это ложь!” — вос­клик­нул Де­фо.

Го­лос усмех­нул­ся, и муж­чи­на, скор­чив­ший­ся в уг­лу кой­ки, со­дрог­нул­ся.

— Вы, ве­ро­ят­но, не зна­е­те, ми­стер Де­фо, что в те­че­ние несколь­ких лет у вас бы­ла па­губ­ная при­выч­ка раз­го­ва­ри­вать во сне — го­во­рить мно­го­слов­но, взвол­но­ван­но, ино­гда по­чти вос­про­из­во­дя це­лые со­бы­тия в сво­ей ре­чи на бла­го тех, кто мог вас услы­шать.

“ Ну? ” спро­сил Де­фо.

“ Про­сто так: Ма­ну­эль услы­шал до­ста­точ­но, что­бы…

— Ма­ну­эль? — вме­шал­ся Де­фо. — Ка­кое он име­ет к это­му от­но­ше­ние!

— Я за­был вам ска­зать, — из­ви­нил­ся Го­лос. — Ку­би­нец — мой со­общ­ник, быв­ший со­труд­ник тай­ной по­ли­ции Га­ва­ны, зна­е­те ли. Я спас ему жизнь во вре­мя граж­дан­ской вой­ны в Ис­па­нии, и… ну, он воз­вра­ща­ет ста­рый долг, как он это на­зы­ва­ет. Он впус­кал ме­ня в ваш дом и вы­пус­кал из него, а так­же пре­ду­пре­дил ме­ня об этой по­езд­ке. По­ни­ма­е­те, Ма­ну­эль слы­шал, как вы во сне го­во­ри­ли, что осу­ди­ли неви­нов­но­го че­ло­ве­ка за убий­ство. Так что я знал, что ва­ша со­весть…

— Ты пы­та­ешь­ся быть мо­ей со­ве­стью? Ты пы­та­ешь­ся за­ста­вить ме­ня при­знать­ся? Ты…

— Нет, — от­ве­тил Го­лос, — ес­ли толь­ко вы не ре­ши­те на­звать ме­ня сво­ей со­ве­стью. Я го­тов. По­хо­же, вам это нуж­но. Зна­е­те, ми­стер Де­фо, — и Го­лос за­го­во­рил бо­лее дру­же­люб­ным то­ном, — по­след­ние несколь­ко недель или ме­ся­цев вы бы­ли ужас­но рас­се­ян­ны. Вам ну­жен от­дых — дол­гий от­дых!

Де­фо мол­чал, сгор­бив­шись на сво­ей кой­ке. В нём не оста­лось сил бо­роть­ся. Вско­ре он на­чал ти­хо всхли­пы­вать, как ре­бё­нок, ко­то­ро­го на­ка­за­ли до пре­де­ла и ко­то­рый слиш­ком на­пу­ган, что­бы пла­кать. «Го­лос», ка­за­лось, ску­чал по преж­ней во­ин­ствен­но­сти, ко­то­рая так быст­ро ис­чез­ла по­сле по­след­ней вспыш­ки Де­фо, по­это­му он под­стре­кал пре­сле­ду­е­мо­го че­ло­ве­ка сво­им глав­ным ору­жи­ем — не пи­сто­ле­том, а сме­хом. На этот раз он дья­воль­ски ух­мыль­нул­ся, раз­дра­жая Де­фо, и это ре­за­ну­ло по его неж­ной чув­стви­тель­но­сти, как соль в от­кры­той ране.

За­тем что-то сло­ма­ло те немно­гие сдер­жи­ва­ю­щие фак­то­ры, ко­то­рые ещё оста­ва­лись у Де­фо. Он, слов­но кош­ка, прыг­нул к краю кой­ки и по­тя­нул­ся к ру­ке, в ко­то­рой был пи­сто­лет. В тем­но­те он уда­рил­ся го­ло­вой о по­пе­реч­ную бал­ку над кой­кой и по­ва­лил­ся впе­рёд, оглу­шён­ный уда­ром.

Сно­ва в его ушах раз­дал­ся сме­шок, те­перь зве­ня­щий от оглу­ши­тель­но­го уда­ра; и сно­ва Де­фо кач­нул­ся впе­рёд, но упал на пол, чув­ствуя го­ло­во­кру­же­ние. Он неук­лю­же под­нял­ся на но­ги, ухва­тив­шись за кой­ку, что­бы на мгно­ве­ние опе­реть­ся.

Вско­ре в го­ло­ве у него на­ча­ло про­яс­нять­ся. Из ме­ша­ни­ны бо­ли и зво­на в ушах и го­ло­ве он на­чал со­би­рать во­еди­но пред­став­ле­ние о том, где он на­хо­дит­ся и что про­изо­шло.

— Те­перь я знаю, что всё это зна­чит! — вы­па­лил он на­ко­нец. — Ты… ты, под­лая, хи­хи­ка­ю­щая ма­лень­кая со­весть, уби­рай­ся от­сю­да! Я об­ма­ну те­бя, да­же ес­ли мне при­дёт­ся до кон­ца жиз­ни быть пья­ни­цей или нар­ко­ма­ном! Я не поз­во­лю со­ве­сти, го­ло­су или смеш­ку до­ве­сти ме­ня до безу­мия — или до при­зна­ния — или до са­мо­убий­ства!

Те­перь Де­фо дер­жал­ся до­ста­точ­но уве­рен­но, опи­ра­ясь на верх­нюю кой­ку. Его го­лос стал бо­лее рез­ким.

— Нет, я не поз­во­лю сво­ей со­ве­сти взять на­до мной верх! Ты ду­мал, что смо­жешь пре­сле­до­вать ме­ня веч­но, но я из­бав­люсь от те­бя. Я боль­ше ни­ко­гда не бу­ду иметь де­ла с то­бой или тво­им го­ло­сом! Ни­ко­гда! А те­перь уби­рай­ся от­сю­да! Уби­рай­ся от­сю­да, я ска­зал!

Смех — хрип­лый, мо­гиль­ный смех — от­ве­тил ему из тем­но­ты.

«Преж­де чем я уй­ду, вы мог­ли бы ска­зать мне, зна­е­те ли вы, кто на са­мом де­ле убил че­ло­ве­ка, в убий­стве ко­то­ро­го об­ви­ни­ли Бл­эн­да, — ска­зал Го­лос. — Мне до­ста­точ­но лю­бо­пыт­но, что­бы узнать его имя». И Го­лос сно­ва усмех­нул­ся.

— К чёр­ту этот хо­хот! Я ска­жу те­бе, ес­ли ты пре­кра­тишь этот ад­ский хо­хот! Я ска­жу те­бе — да! Я мо­гу ска­зать те­бе, по­то­му что я это сде­лал! Я со­вер­шил это убий­ство, по­ни­ма­ешь? Я это сде­лал! Те­перь мо­жешь хо­хо­тать сколь­ко хо­чешь! И я об­ви­нил в этом Бл­эн­да! Хо­хо­чи, про­кля­тая ма­лень­кая смор­щен­ная со­весть! Хо-хо-хо-хо-хо! Я ду­маю, те­перь моя оче­редь — хи­хи­кать — пря­мо сей­час!

Сло­ва ис­те­рич­но­го муж­чи­ны пе­ре­шли в ду­ше­раз­ди­ра­ю­щий крик, ко­то­рый прон­зи­тель­но раз­нёс­ся по ма­лень­кой ка­ю­те.

«А те­перь уби­рай­ся от­сю­да на­все­гда!» — за­кри­чал обе­зу­мев­ший Де­фо, че­рез ка­кое-то вре­мя об­ре­тя спо­соб­ность связ­но го­во­рить. «Уби­рай­ся — по­ка я не…»

Ко­гда Де­фо по­тя­нул­ся к две­ри, его осле­пил яр­кий свет. Зло­умыш­лен­ник на­шёл кноп­ку.

Де­фо вы­та­ра­щил гла­за — и рух­нул на пол.

— Бл­энд! Бл­энд! Ты! Это ты…

И преж­де чем незна­ко­мец, ко­то­рым был Бл­энд, вы­шел из ком­на­ты, он сно­ва по­чув­ство­вал, как бьёт­ся серд­це трус­ли­во­го уваль­ня у его ног. Док­тор был прав: вол­не­ние в гру­ди две­на­дца­то­го при­сяж­но­го бы­ло слиш­ком силь­ным.

Ес­ли бы Де­фо толь­ко знал, что гу­бер­на­тор по­ми­ло­вал Бл­эн­да, его тай­на мог­ла бы оста­вать­ся в без­опас­но­сти веч­но.