Уолтер Скотт Стори предлагает новое завершение рассказа Эдгара Аллана По «Бочонок Амонтильядо»

Про­дол­же­ние

Я оч­нул­ся в тот же миг — за­мок щёлк­нул, ко­гда Мон­тре­з­ор об­мо­тал цепь во­круг мо­ей та­лии и при­ко­вал ме­ня к стене, — и вы­пря­мил­ся в ма­лень­кой тем­ни­це, чув­ствуя, как кровь сты­нет в жи­лах.

С безум­ным сме­хом он вы­шел из ни­ши, вы­хва­тил из-под ман­тии ма­сте­рок и на­чал за­де­лы­вать уз­кое от­вер­стие. Я по­нял, что это не шут­ка, не пья­ная вы­ход­ка. Я уви­дел, что он про­трез­вел. Уга­са­ю­щий фа­кел вы­пал из мо­ей осла­бев­шей ру­ки и от­бра­сы­вал пре­ры­ви­стые кро­ва­вые бли­ки на по­бе­лев­шие, мок­рые сте­ны. Я ярост­но трях­нул це­пью.

— Ра­ди все­го свя­то­го, Мон­тре­з­ор! — вос­клик­нул я.

Он от­ве­тил жут­ким на­смеш­ли­вым сме­хом и, слов­но дья­вол из пре­ис­под­ней, по­вы­сил го­лос вме­сте со мной, что­бы по­ка­зать, что звать на по­мощь бес­по­лез­но.

Я все­гда недо­люб­ли­вал Мон­тре­з­ора. Я знал, что он змея. Он бо­ял­ся ме­ня и за­ви­до­вал мне и мо­им до­сти­же­ни­ям. Несмот­ря на все его за­ис­ки­ва­ния и улыб­ки, я знал, что он глу­бо­ко нена­ви­дит ме­ня за те оби­ды, ко­то­рые я ему при­чи­нил, и за те оскорб­ле­ния, ко­то­рые я к ним до­ба­вил. И всё же, кля­нусь, он ни­ко­гда да­же не по­до­зре­вал, что не Джо­ван­на, те­нор, до­би­лась успе­ха с его же­ной, а я!

— Фор­ту­на­то! — по­звал он, и его хрип­лый го­лос зло­ве­ще эхом раз­нёс­ся по мрач­ным ка­та­ком­бам его пред­ков и от­ра­зил­ся от из­ви­ли­сто­го скле­па.

Я ни­че­го не от­ве­ти­ла. Хо­лод­ный пот вы­сту­пил у ме­ня на лбу, ко­гда я на­тя­ну­ла цепь и при­слу­ша­лась к ти­хо­му сту­ку кам­ней, ко­то­рые он укла­ды­вал в от­вер­стие, что­бы сде­лать гроб­ни­цу, и к со­про­вож­да­ю­ще­му его зво­ну ма­стер­ка. Да­же то­гда я неволь­но вос­хи­ти­лась тем, как лов­ко он осу­ще­ствил свою месть.

Это бы­ла ночь кар­на­ва­ла. Он на­шёл ме­ня на ули­це, одур­ма­нен­но­го ви­ном, и, при­тво­ря­ясь, что хо­чет, что­бы я оце­нил боч­ку хе­ре­са, за­вёл мои нетвёр­дые но­ги в мрач­ные ко­ри­до­ры под сво­им па­лац­цо. И он при­вёл ме­ня в эту уз­кую ни­шу в сте­нах зам­ка, что­бы за­жи­во по­хо­ро­нить ме­ня там, где ме­ня ни­кто ни­ко­гда не най­дёт. Это бы­ло ум­но!

Па­мять под­во­дит ме­ня сей­час, но я не со­мне­ва­юсь, что мно­го раз взы­вал о жа­ло­сти и ми­ло­сер­дии, и мне не стыд­но ду­мать, что это мог­ло быть так. Я вспо­ми­наю его сло­ва и ужас­ные ру­га­тель­ства, ко­гда он ра­бо­тал ско­рее по­спеш­но и рья­но, чем уме­ло.

Но я все­гда был храб­рым че­ло­ве­ком. Я не по­ко­рил­ся судь­бе. Это бы­ло немыс­ли­мо. Я, Фор­ту­нат, дол­жен был уме­реть, за­пер­тый в Мон­тре­зо­ре! Я про­кли­нал его и его род. Я с яро­стью рвал цепь, же­лая схва­тить его за гор­ло, а не жить на сво­бо­де. Я взы­вал ко всем свя­тым и осо­бен­но к сво­е­му по­кро­ви­те­лю. Вы уви­ди­те, что я не остал­ся без вни­ма­ния.

Сте­на вы­рос­ла до его гру­ди, и в све­те фа­ке­ла, за­креп­лён­но­го где-то сна­ру­жи, я уви­дел пот­ное ли­цо Мон­стре­з­ора, ко­то­рый тру­дил­ся над кам­ня­ми.

Вне­зап­но он про­су­нул свой фо­на­рик в от­вер­стие, ко­то­рое те­перь бы­ло не боль­ше его го­ло­вы, и, что­бы об­ма­нуть его, я упал на пол и за­сме­ял­ся сме­хом уми­ра­ю­ще­го.

Я услы­шал стук ещё од­но­го кам­ня и быст­ро под­нял го­ло­ву. Мой фа­кел по­гас: Мон­тре­з­ор ис­чез. И вы­хо­да не бы­ло! Я был в ка­мен­ной гроб­ни­це!

Ме­ня окру­жа­ла аб­со­лют­ная тем­но­та, и ка­за­лось, что сте­ны да­вят на ме­ня, как ле­дя­ные оде­я­ла. И ца­ри­ла ти­ши­на, та­кая же аб­со­лют­ная, как и тем­но­та.

Я вско­чил на но­ги. Ти­ши­на! Ти­ши­на, аб­со­лют­ная ти­ши­на, ес­ли не счи­тать мо­е­го тя­жё­ло­го ды­ха­ния. Ма­рия! Что, ес­ли рас­твор за­твер­де­ет преж­де, чем я смо­гу на­ва­лить­ся на эту жал­кую сте­ну, ко­то­рую он по­стро­ил? То­гда я по­гиб­ну!

Я гром­ко воз­звал к сво­е­му свя­то­му по­кро­ви­те­лю. К сча­стью, у ме­ня бы­ла си­ла двух че­ло­век. Я от­ча­ян­но по­тя­нул за цепь, схва­тил её ру­ка­ми и с ди­кой ре­ши­мо­стью разо­рвал. Я не умру так! В от­ча­я­нии, обе­зу­мев от яро­сти и стра­ха, я пред­при­нял по­след­нюю от­ча­ян­ную, неве­ро­ят­ную по­пыт­ку осво­бо­дить­ся, и от мо­ей си­лы за­дро­жал весь дво­рец. В этом по­след­нем уси­лии ско­бы це­пи вы­рва­лись из по­лу­сгнив­ше­го кам­ня, в ко­то­ром они бы­ли за­креп­ле­ны.

Го­ря­чие слё­зы ра­до­сти на­вер­ну­лись мне на гла­за. Я по­кля­лась по­ста­вить сот­ню све­чей Де­ве Ма­рии, но то­гда у ме­ня не бы­ло вре­ме­ни по­бла­го­да­рить её.

Бро­сив­шись на сте­ну, ко­то­рую толь­ко что воз­двиг Мон­тре­з­ор, от­ча­ян­но упи­ра­ясь но­га­ми в гру­бый пол, я бо­рол­ся за сво­бо­ду, как тигр. Бо­же! Она под­да­лась! — сте­на под­да­лась!

Она под­да­лась, как жёст­кий холст, под на­жи­мом ру­ки, мед­лен­но, но вер­но — вы­гну­лась на­ру­жу, а за­тем с гро­хо­том рух­ну­ла! Я про­тис­нул­ся в неров­ный про­ём в ка­та­ком­бы. Я был сво­бо­ден!

Ка­кая бы­ла бы ра­дость, ес­ли бы Мон­тре­з­ор был там, да­же ес­ли бы он был во­ору­жён шпа­гой, а у ме­ня был бы толь­ко кин­жал!

Бы­ло очень тем­но, и всё же я ви­дел про­блеск све­та в том на­прав­ле­нии, от­ку­да мы при­шли. Мон­тре­з­ор обе­зу­мел от мыс­ли о слад­кой ме­сти, а я опья­нел от ви­на. Я оста­но­вил­ся и за­ду­мал­ся. Дол­жен ли я най­ти его на ули­цах в это ве­сё­лое вре­мя и убить? Нет! Я безум­но, но яс­но рас­сме­ял­ся. Нет! Мож­но бы­ло по­сту­пить луч­ше.

То­роп­ли­во и не без сно­ров­ки я за­но­во воз­вёл сте­ну, за­крыв вход в то, что мог­ло бы стать мо­ей мо­ги­лой, ес­ли бы я был сла­бым че­ло­ве­ком, и на­про­тив этой но­вой сте­ны воз­двиг вал из ста­рых ко­стей; за­тем, за­су­нув бол­та­ю­щи­е­ся кон­цы це­пи под кам­зол, я по­шёл об­рат­но к сво­бо­де.

Я уда­рил­ся но­гой о ка­кой-то ма­лень­кий мяг­кий пред­мет и рез­ко оста­но­вил­ся. Я на­кло­нил­ся. Я уда­рил­ся но­гой о мас­ку Мон­тре­з­ора и на­дел её на ли­цо.

Я знал, что все его слу­ги ушли на кар­на­вал, но мне не по­вре­дит на­деть эту мас­ку — и она по­слу­жи­ла мне сво­ей це­ли. Я про­шёл че­рез склеп и быст­ро и уве­рен­но вер­нул­ся по ря­ду низ­ких арок, че­рез ко­то­рые я, по­ша­ты­ва­ясь, шёл на­встре­чу ужас­ной судь­бе.

Вско­ре я уже был на­вер­ху, в рос­кош­ных по­ко­ях мо­е­го лже-дру­га, в ве­сё­лом све­те мно­же­ства ог­ней. Но всё бы­ло ти­хо. Ни­кто не ше­ве­лил­ся. Я был один — в без­опас­но­сти!

Я на цы­поч­ках про­шёл по опу­стев­ше­му до­му — я слы­шал кри­ки и смех ве­сё­лых лю­дей на ули­це — и вы­шел в ко­ри­дор, ве­ду­щий на пло­щадь.

Там я оста­но­вил­ся, и кровь за­бур­ли­ла в мо­их жи­лах, как лес­ной по­жар. В этом за­ле, в уг­лу, на низ­кой ку­шет­ке, ле­жал Мон­стре­з­ор, рас­тя­нув­шись в глу­бо­ком оце­пе­не­нии, пья­ный, как и я, ко­гда до­вер­чи­во во­шёл в его две­ри. Я оста­но­вил­ся над его те­лом. В мо­ей гру­ди был кин­жал, с ко­то­рым я ни­ко­гда не рас­ста­вал­ся. И всё же я оста­вил его ле­жать там невре­ди­мым.

Ко­гда я, в мас­ке, про­тал­ки­вал­ся сквозь тол­пу на пло­ща­ди, бы­ло две­на­дцать ча­сов. Я успел на встре­чу с его же­ной! Я рас­сме­ял­ся. Что за шут­ка!

А же­на Мон­тре­з­ора жда­ла ме­ня на обыч­ном ме­сте. Та­кая кра­си­вая жен­щи­на! Я дей­стви­тель­но лю­бил её — и на­де­ял­ся, что он то­же.

Я был не толь­ко храбр, но и умен — я дей­стви­тель­но был чрез­вы­чай­но ум­ным че­ло­ве­ком. Я ви­дел, как мои кре­ди­то­ры на­се­да­ли на ме­ня, и всё шло к кра­ху, по­это­му я пре­вра­тил всё, что мож­но, в зо­ло­то и дра­го­цен­ные кам­ни.

Той но­чью я неза­мет­но про­брал­ся в свой соб­ствен­ный дом, из ко­то­ро­го мои слу­ги, как и слу­ги Мон­тре­з­ора, сбе­жа­ли, что­бы на­сла­дить­ся кар­на­ва­лом, и, за­брав все спря­тан­ные мной бо­гат­ства, ушёл, а мой слу­га-ору­жей­ник от­ру­бил мне цепь. Я не со­мне­ва­юсь, что мо­е­го слу­гу каз­ни­ли за кра­жу мо­е­го со­сто­я­ния — как и сле­до­ва­ло бы за то, что он так пло­хо при­смат­ри­вал за мо­и­ми ве­ща­ми. Но я не знаю.

За­тем мы по­ки­ну­ли го­род, по­ка ули­цы ещё бы­ли мно­го­люд­ны­ми и ве­сё­лы­ми, — я и же­на Мон­тре­з­ора, — и от­пра­ви­лись в Ан­глию, где про­жи­ли дол­гую и очень счаст­ли­вую жизнь.

Мно­го лет на­зад я слы­шал смут­ные слу­хи о том, что Мон­тре­з­ор счи­тал, буд­то его кра­са­ви­ца-же­на сбе­жа­ла с Джо­ван­ной, те­но­ром, ко­то­рый ис­чез при­мер­но в то же вре­мя. Но это бы­ло не так. Что ка­са­ет­ся ле­ди Фор­ту­на­то, то она, воз­мож­но, до­га­ды­ва­лась о прав­де.

И Мон­тре­з­ор бу­дет ве­рить до са­мой смер­ти, что мои ко­сти ле­жат в ма­лень­кой за­му­ро­ван­ной тем­ни­це под его па­лац­цо.