Мо­ги­ла.

Ис­то­рия Аб­со­лют­но­го ужа­са

Ав­тор : Орвилл Р. Эмер­сон

Ко­нец этой ис­то­рии впер­вые при­влёк моё вни­ма­ние, ко­гда Фром­вил­лер вер­нул­ся из сво­ей по­езд­ки на го­ру Кем­мель с очень стран­ной ис­то­ри­ей, в ко­то­рую бы­ло труд­но по­ве­рить.

Но я по­ве­рил в это на­столь­ко, что вер­нул­ся к Го­ре с над­пи­сью «From», что­бы по­смот­реть, смо­жем ли мы об­на­ру­жить что-ни­будь еще. И по­сле недол­гих рас­ко­пок в том ме­сте, где на­ча­лась ис­то­рия «From», мы про­бра­лись в ста­рую зем­лян­ку, ко­то­рая бы­ла об­ру­ше­на или, по край­ней ме­ре, где все вхо­ды бы­ли за­сы­па­ны гря­зью, и там мы на­шли на­пи­сан­ную на немец­кой бу­ма­ге для кор­ре­спон­ден­ции ужас­ную ис­то­рию.

Мы на­шли эту ис­то­рию в Рож­де­ство 1918 го­да, ко­гда еха­ли на ма­шине пол­ков­ни­ка из Ва­ту во Фланд­рии, где рас­по­ла­гал­ся наш полк. Ко­неч­но, вы слы­ша­ли о го­ре Кем­мель во Фланд­рии: она не раз фи­гу­ри­ро­ва­ла в га­зет­ных ста­тьях, ко­гда пе­ре­хо­ди­ла из рук в ру­ки во вре­мя са­мых оже­сто­чён­ных бо­ёв вой­ны. И ко­гда в ок­тяб­ре 1918 го­да нем­цев на­ко­нец вы­тес­ни­ли с этой вы­год­ной по­зи­ции, на­ча­лось от­ступ­ле­ние, ко­то­рое про­дол­жа­лось до тех пор, по­ка не пре­вра­ти­лось в гон­ку за тем, кто пер­вым до­бе­рёт­ся до Гер­ма­нии.

На­ступ­ле­ние бы­ло на­столь­ко стре­ми­тель­ным, что у по­бе­див­ших бри­тан­цев и фран­цу­зов не бы­ло вре­ме­ни по­хо­ро­нить сво­их по­гиб­ших, и, как бы ужас­но это ни ка­за­лось тем, кто это­го не ви­дел, в де­каб­ре то­го го­да на вер­шине го­ры Кем­мель мож­но бы­ло уви­деть раз­ла­га­ю­щи­е­ся тру­пы непо­гре­бён­ных сол­дат, раз­бро­сан­ные тут и там. Это бы­ло ме­сто ужас­ных зре­лищ и тош­но­твор­ных за­па­хов. И имен­но там мы на­шли эту ис­то­рию.

С по­мо­щью ка­пел­ла­на мы пе­ре­ве­ли эту ис­то­рию, ко­то­рая при­во­дит­ся ни­же:

Две неде­ли я был по­хо­ро­нен за­жи­во! Две неде­ли я не ви­дел днев­но­го све­та и не слы­шал че­ло­ве­че­ско­го го­ло­са. Ес­ли я не най­ду, чем за­нять­ся, кро­ме бес­ко­неч­ных рас­ко­пок, я сой­ду с ума. По­это­му я бу­ду пи­сать. По­ка го­рят мои све­чи, я бу­ду про­во­дить часть дня, за­пи­сы­вая свои впе­чат­ле­ния.

«Не то что­бы мне нуж­но бы­ло это де­лать, что­бы пом­нить о них. Ви­дит Бог, ко­гда я вый­ду, пер­вым де­лом я по­ста­ра­юсь их за­быть! Но ес­ли я не вый­ду! …

«Я обер-лей­те­нант им­пе­ра­тор­ской ар­мии Гер­ма­нии. Две неде­ли на­зад мой полк удер­жи­вал го­ру Кем­мель во Фланд­рии. Мы бы­ли окру­же­ны с трёх сто­рон и под­вер­га­лись мощ­но­му ар­тил­ле­рий­ско­му об­стре­лу, но из-за вы­год­ной по­зи­ции нам бы­ло при­ка­за­но удер­жи­вать го­ру до по­след­не­го че­ло­ве­ка. Од­на­ко на­ши ин­же­не­ры сде­ла­ли всё очень удоб­ным. Бы­ли по­стро­е­ны мно­го­чис­лен­ные глу­бо­кие блин­да­жи, и в них мы бы­ли срав­ни­тель­но за­щи­ще­ны от об­стре­ла.

«Мно­гие из них бы­ли со­еди­не­ны меж­ду со­бой пе­ре­хо­да­ми, так что по­лу­чил­ся на­сто­я­щий под­зем­ный го­род, и боль­шая часть гар­ни­зо­на ни­ко­гда не по­ки­да­ла блин­да­жи. Но да­же в та­ких усло­ви­ях на­ши по­те­ри бы­ли ве­ли­ки. На­блю­да­тель­ные пунк­ты при­хо­ди­лось дер­жать на по­верх­но­сти, и вре­мя от вре­ме­ни пря­мое по­па­да­ние од­но­го из огром­ных же­лез­но­до­рож­ных ору­дий раз­ру­ша­ло неко­то­рые блин­да­жи.

«Чуть боль­ше двух недель на­зад — я не мо­гу быть уве­рен, по­то­му что по­те­рял счёт дням, — обыч­ный об­стрел уси­лил­ся в сто раз. Я спал в од­ной из неглу­бо­ких зем­ля­нок вме­сте с ещё при­мер­но два­дца­тью людь­ми. Рез­кое уси­ле­ние об­стре­ла раз­бу­ди­ло ме­ня, и пер­вым мо­им по­ры­вом бы­ло сра­зу же пе­рей­ти в бо­лее глу­бо­кую зем­лян­ку, ко­то­рая бы­ла со­еди­не­на с той, в ко­то­рой я на­хо­дил­ся, под­зем­ным хо­дом.

«Это бы­ла зем­лян­ка по­мень­ше, по­стро­ен­ная на несколь­ко фу­тов ни­же той, в ко­то­рой я был. Она ис­поль­зо­ва­лась как сво­е­го ро­да кла­до­вая, и ни­кто не дол­жен был там спать. Но мне она по­ка­за­лась без­опас­нее, и я один про­крал­ся в неё. С тех пор я ты­ся­чу раз жа­лел, что не взял с со­бой дру­го­го че­ло­ве­ка. Но вско­ре у ме­ня по­яви­лась та­кая воз­мож­ность».

«Ед­ва я во­шёл в зем­лян­ку по­мень­ше, как по­за­ди ме­ня раз­дал­ся оглу­ши­тель­ный взрыв. Зем­ля за­дро­жа­ла, как буд­то под на­ми взо­рва­лась ми­на. Я так и не узнал, дей­стви­тель­но ли это бы­ла ми­на или в зем­лян­ку по­за­ди ме­ня по­пал сна­ряд круп­но­го ка­либ­ра.

«Ко­гда шок от взры­ва про­шёл, я вер­нул­ся в ко­ри­дор. Прой­дя при­мер­но по­ло­ви­ну пу­ти, я об­на­ру­жил, что бал­ки на­вер­ху упа­ли, поз­во­лив зем­ле осесть, и мой путь был фак­ти­че­ски пе­ре­крыт.

«Итак, я вер­нул­ся в блин­даж и несколь­ко ча­сов ждал в оди­но­че­стве под ужас­ным об­стре­лом. Един­ствен­ным вхо­дом в блин­даж, в ко­то­ром я на­хо­дил­ся, был глав­ный вход из тран­шеи на­вер­ху, и все, кто был на­вер­ху, дав­но ушли в блин­да­жи. По­это­му я не мог ожи­дать, что кто-то вой­дёт, по­ка про­дол­жал­ся об­стрел, а ко­гда он пре­кра­тил­ся, на­вер­ня­ка на­ча­лась бы ата­ка.

«По­сколь­ку я не хо­тел по­гиб­нуть от гра­на­ты, бро­шен­ной в дверь, я не спал, что­бы вы­ско­чить на­ру­жу при пер­вых при­зна­ках пре­кра­ще­ния об­стре­ла и при­со­еди­нить­ся к тем то­ва­ри­щам, ко­то­рые мог­ли остать­ся на хол­ме.

«При­мер­но че­рез шесть ча­сов по­сле на­ча­ла мас­си­ро­ван­ной бом­бар­ди­ров­ки всё во­круг, ка­за­лось, стих­ло. Про­шло пять ми­нут, по­том де­сять; на­вер­ня­ка при­бли­жа­лась ата­ка. Я бро­сил­ся к лест­ни­це, ве­ду­щей на ули­цу. Я сде­лал па­ру ша­гов вверх по лест­ни­це. По­сле­до­ва­ла осле­пи­тель­ная вспыш­ка и оглу­ши­тель­ный взрыв.

«Я по­чув­ство­вал, что па­даю. За­тем всё по­гло­ти­ла тьма».

Сколь­ко я про­ле­жал без со­зна­ния в блин­да­же, я так и не узнал.

«Но спу­стя, ка­за­лось, це­лую веч­ность я прак­ти­че­ски ощу­тил ту­пую боль в ле­вой ру­ке. Я не мог по­ше­ве­лить ею. Я от­крыл гла­за и уви­дел толь­ко тем­но­ту. Я чув­ство­вал боль и ско­ван­ность во всём те­ле.

«Я мед­лен­но под­нял­ся, чирк­нул спич­кой, на­шёл све­чу, за­жёг её и по­смот­рел на ча­сы. Они оста­но­ви­лись. Я не знал, как дол­го про­ле­жал без со­зна­ния. Стрель­ба пре­кра­ти­лась. Я по­сто­ял и при­слу­шал­ся, но не услы­шал ни зву­ка.

«Мой взгляд упал на вход в лест­нич­ный ко­ло­дец. Я встре­пе­нул­ся. Ко­нец зем­лян­ки, где был вход, был на­по­ло­ви­ну за­сы­пан зем­лёй.

«Я по­до­шёл и при­смот­рел­ся. Вход был пол­но­стью за­сы­пан зем­лёй, и свер­ху не бы­ло вид­но ни­ка­ко­го све­та. Я про­шёл по ко­ри­до­ру к дру­гой зем­лян­ке, хо­тя и пом­нил, что она об­ва­ли­лась. Я вни­ма­тель­но осмот­рел упав­шие брёв­на. Меж­ду дву­мя из них я по­чув­ство­вал лёг­кое дви­же­ние воз­ду­ха. Здесь был вы­ход во внеш­ний мир».

«Я по­пы­тал­ся сдви­нуть брёв­на, на­сколь­ко это бы­ло воз­мож­но од­ной ру­кой, но толь­ко вы­звал неболь­шую ла­ви­ну гря­зи, ко­то­рая за­пол­ни­ла тре­щи­ну. Я быст­ро раз­гре­бал грязь, по­ка сно­ва не по­чув­ство­вал дви­же­ние воз­ду­ха. Воз­мож­но, это бы­ло един­ствен­ное ме­сто, где я мог по­лу­чить све­жий воз­дух.

«Я был уве­рен, что для то­го, что­бы от­крыть лю­бой из про­хо­дов, по­тре­бу­ет­ся немно­го уси­лий, и я на­чал чув­ство­вать го­лод. К сча­стью, там бы­ло мно­го кон­сер­вов и чёрст­во­го хле­ба, по­то­му что офи­це­ры хра­ни­ли свои пай­ки в этой зем­лян­ке. Я так­же на­шёл бо­чо­нок с во­дой и око­ло дю­жи­ны бу­ты­лок ви­на, ко­то­рое ока­за­лось очень хо­ро­шим. По­сле то­го как я уто­лил го­лод и до­пил од­ну из бу­ты­лок ви­на, мне за­хо­те­лось спать, и, хо­тя ле­вая ру­ка силь­но бо­ле­ла, я вско­ре уснул.

«Вре­мя, ко­то­рое я вы­де­лил се­бе на на­пи­са­ние пись­ма, по­до­шло к кон­цу, по­это­му на се­го­дня я оста­нов­люсь. Зав­тра, по­сле то­го как я вы­пол­ню свою еже­днев­ную ра­бо­ту по вы­ка­пы­ва­нию, я сно­ва бу­ду пи­сать. Мне уже ста­ло лег­че на ду­ше. Ко­неч­но, по­мощь ско­ро при­дёт. В лю­бом слу­чае, ещё че­рез две неде­ли я осво­бо­жусь. И мо­их за­па­сов хва­тит на это вре­мя. Я раз­де­лил их та­ким об­ра­зом».

«Вче­ра мне не хо­те­лось пи­сать по­сле то­го, как я за­кон­чил ко­пать. Моя ру­ка силь­но бо­ле­ла. На­вер­ное, я слиш­ком силь­но её на­гру­зил.

«Но се­го­дня я был осто­рож­нее, и мне ста­ло луч­ше. И я сно­ва вол­ну­юсь. Два­жды се­го­дня боль­шие ку­чи зем­ли об­ру­ши­ва­лись там, где сгни­ли бал­ки, и каж­дый раз в про­ход по­па­да­ло столь­ко зем­ли, сколь­ко я мо­гу убрать за день. Ещё два дня, и я смо­гу рас­счи­ты­вать на то, что вы­бе­русь сам.

«Нор­мы при­дёт­ся ещё немно­го уве­ли­чить. Днев­ная нор­ма и так до­воль­но ма­ла. Но я про­дол­жу ве­сти свой днев­ник.

«С то­го мо­мен­та, как я при­шёл в се­бя, я на­чал ве­сти счёт вре­ме­ни и с тех пор сле­дил за дня­ми. На вто­рой день я под­счи­тал за­па­сы еды, во­ды, дров, спи­чек, све­чей и т. д. и об­на­ру­жил, что их хва­тит по мень­шей ме­ре на две неде­ли. В то вре­мя я не рас­счи­ты­вал, что про­ве­ду в сво­ей тюрь­ме боль­ше несколь­ких дней.

«Ли­бо враг, ли­бо мы зай­мем этот холм, — ска­зал я се­бе, — по­то­му что это очень важ­ная по­зи­ция. И тот, кто сей­час удер­жи­ва­ет этот холм, бу­дет вы­нуж­ден глу­бо­ко око­пать­ся, что­бы удер­жать его».

«Так что, по мо­е­му мне­нию, оста­ва­лось все­го несколь­ко дней до то­го, как ли­бо вход, ли­бо про­ход бу­дут рас­чи­ще­ны, и я со­мне­вал­ся лишь в том, кто ме­ня об­на­ру­жит — дру­зья или вра­ги. Ру­ка чув­ство­ва­ла се­бя луч­ше, хо­тя я по­чти не мог ею поль­зо­вать­ся, и я про­вёл день, чи­тая ста­рую га­зе­ту, ко­то­рую на­шёл сре­ди при­па­сов, и ожи­дая по­мо­щи. Ка­ким же я был глуп­цом! Ес­ли бы я ра­бо­тал с са­мо­го на­ча­ла, то был бы на несколь­ко дней бли­же к спа­се­нию».

«На тре­тий день ме­ня раз­дра­жа­ла во­да, ко­то­рая на­ча­ла ка­пать с кры­ши и про­са­чи­вать­ся по бо­кам зем­лян­ки. Я про­кли­нал эту гряз­ную во­ду, как ча­сто про­кли­нал по­доб­ные неудоб­ства в зем­лян­ке, но, мо­жет быть, я ещё бла­го­слов­лю эту во­ду, и она спа­сёт мне жизнь.

«Но это, ко­неч­но, со­зда­ва­ло неудоб­ства, по­это­му я про­вёл день, пе­ре­тас­ки­вая свою кой­ку, за­па­сы еды и во­ды, све­чи и т. д. в ко­ри­дор. На про­тя­же­нии при­мер­но де­ся­ти фу­тов он был сво­бо­ден и, бу­дучи немно­го вы­ше зем­лян­ки, был су­ше и го­раз­до удоб­нее. Кро­ме то­го, здесь бы­ло го­раз­до луч­ше с воз­ду­хом, так как я об­на­ру­жил, что прак­ти­че­ски весь све­жий воз­дух по­сту­пал че­рез щель меж­ду брёв­на­ми, и я по­ду­мал, что, воз­мож­но, кры­сы не бу­дут так силь­но до­са­ждать мне по но­чам». И сно­ва оста­ток дня я про­вел про­сто в ожи­да­нии по­мо­щи.

«Толь­ко на чет­вёр­тый день я по-на­сто­я­ще­му по­чув­ство­вал се­бя не в сво­ей та­рел­ке. Вне­зап­но я осо­знал, что с тех пор, как смер­то­нос­ный сна­ряд по­пал в дом, я не слы­шал ни зву­ка вы­стре­ла и не чув­ство­вал, как со­тря­са­ет­ся зем­ля от си­лы взры­ва. Что зна­чи­ла эта ти­ши­на? По­че­му я не слы­шал зву­ков боя? Бы­ло ти­хо, как в мо­ги­ле.

«Ка­кая ужас­ная смерть! По­хо­ро­нен за­жи­во! Ме­ня охва­ти­ла па­ни­ка. Но моя во­ля и ра­зум взя­ли верх. Со вре­ме­нем я смо­гу вы­ко­пать­ся сам. Это зай­мёт вре­мя, но это воз­мож­но.

«Итак, хо­тя я ещё не мог поль­зо­вать­ся ле­вой ру­кой, оста­ток то­го дня я про­вёл, вы­ка­пы­вая зем­лю у вхо­да и пе­ре­но­ся её в даль­ний угол зем­лян­ки.

«На седь­мой день по­сле то­го, как я при­шёл в се­бя, я устал и оне­мел от неже­лан­ных уси­лий, ко­то­рые при­ла­гал в те­че­ние трёх преды­ду­щих дней. К это­му вре­ме­ни я по­нял, что прой­дёт ещё несколь­ко недель — по край­ней ме­ре, две или три, — преж­де чем я смо­гу на­де­ять­ся на осво­бож­де­ние. Воз­мож­но, ме­ня спа­сут рань­ше, но без по­сто­рон­ней по­мо­щи мне, ве­ро­ят­но, по­тре­бу­ет­ся ещё три неде­ли, преж­де чем я смо­гу вы­рыть се­бе путь на­ру­жу.

«Зем­ля уже осы­па­лась свер­ху, где разо­шлись брёв­на, и я мог лишь на ско­рую ру­ку по­чи­нить кры­шу лест­ни­цы од­ной ру­кой. Но моя ле­вая ру­ка бы­ла в го­раз­до луч­шем со­сто­я­нии. По­сле днев­но­го от­ды­ха я смог бы поль­зо­вать­ся ею до­воль­но хо­ро­шо. Кро­ме то­го, я дол­жен был бе­речь си­лы. По­это­му седь­мой день я про­вёл в от­ды­хе и мо­лит­вах о ско­рей­шем осво­бож­де­нии из этой жи­вой мо­ги­лы.

«Я так­же пе­ре­рас­пре­де­лил свою еду на три неде­ли впе­рёд. Это сде­ла­ло еже­днев­ные пор­ции до­воль­но ма­лень­ки­ми, осо­бен­но с учё­том то­го, что ко­пать бы­ло тя­же­ло. У ме­ня бы­ло мно­го све­чей, так что све­та для ра­бо­ты хва­та­ло. Но ме­ня бес­по­ко­ил за­пас во­ды. По­чти по­ло­ви­на ма­лень­ко­го бо­чон­ка ушла за первую неде­лю. Я ре­шил пить толь­ко раз в день».

«Сле­ду­ю­щие шесть дней бы­ли дня­ми ли­хо­ра­доч­ной ра­бо­ты, лёг­ко­го пи­та­ния и ещё бо­лее лёг­ко­го пи­тья. Но, несмот­ря на все мои уси­лия, к кон­цу вто­рой неде­ли от бо­чон­ка оста­лась лишь чет­верть. И ужас си­ту­а­ции на­рас­тал. Моё во­об­ра­же­ние не да­ва­ло мне по­коя. Я пред­став­лял се­бе гря­ду­щие му­че­ния, ко­гда у ме­ня бу­дет ещё мень­ше еды и во­ды, чем сей­час. Мои мыс­ли про­дол­жа­ли кру­тить­ся во­круг смер­ти от го­ло­да, во­круг то­го, как моё ис­то­щён­ное те­ло най­дут те, кто в кон­це кон­цов от­кро­ет зем­лян­ку, и да­же во­круг их по­пы­ток вос­ста­но­вить ис­то­рию мо­е­го кон­ца.

«И, вдо­ба­вок к мо­е­му фи­зи­че­ско­му дис­ком­фор­ту, в зем­лян­ке и на мне за­ве­лись па­ра­зи­ты. Про­шёл ме­сяц с тех пор, как я в по­след­ний раз мыл­ся, и те­перь я не мог по­тра­тить ни кап­ли во­ды да­же на то, что­бы умыть­ся. Кры­сы ста­ли на­столь­ко наг­лы­ми, что мне при­хо­ди­лось остав­лять све­чу го­реть всю ночь, что­бы за­щи­тить се­бя во сне.

«От­ча­сти для то­го, что­бы от­влечь­ся, я на­чал пи­сать эту ис­то­рию о сво­их пе­ре­жи­ва­ни­ях. По­на­ча­лу это дей­стви­тель­но по­мо­га­ло, но те­перь, ко­гда я пе­ре­чи­ты­ваю её, ме­ня охва­ты­ва­ет всё боль­ший ужас пе­ред этим ужас­ным ме­стом. Я бы пе­ре­стал пи­сать, но ка­кой-то им­пульс по­буж­да­ет ме­ня пи­сать каж­дый день.

Про­шло три неде­ли с тех пор, как я был по­хо­ро­нен в этой жи­вой мо­ги­ле.

«Се­го­дня я вы­пил по­след­нюю кап­лю во­ды из бо­чон­ка. На по­лу зем­лян­ки сто­ит лу­жа за­сто­яв­шей­ся во­ды — гряз­ная, склиз­кая и ки­ша­щая па­ра­зи­та­ми — она все­гда там, под­пи­ты­ва­е­мая кап­ля­ми с кры­ши. Я по­ка не мо­гу за­ста­вить се­бя при­кос­нуть­ся к ней.

«Се­го­дня я раз­де­лил свой за­пас еды на сле­ду­ю­щую неде­лю. Ви­дит Бог, пор­ции и так бы­ли ма­лень­ки­ми! Но в по­след­нее вре­мя бы­ло так мно­го об­ва­лов, что я ни­как не успею рас­чи­стить вход за сле­ду­ю­щую неде­лю.

«Ино­гда мне ка­жет­ся, что я ни­ко­гда не вы­бе­русь от­сю­да. Но я дол­жен! Я не смо­гу уме­реть здесь. Я дол­жен за­ста­вить се­бя сбе­жать, и я сбе­гу!»

«Раз­ве ка­пи­тан не го­во­рил, что же­ла­ние по­бе­дить — это уже по­ло­ви­на по­бе­ды? Я боль­ше не бу­ду от­ды­хать. Каж­дый час бодр­ство­ва­ния дол­жен быть по­тра­чен на то, что­бы из­ба­вить­ся от ко­вар­ной гря­зи.

«Да­же мое пи­са­тель­ство долж­но пре­кра­тить­ся».

«О Бо­же! Я бо­юсь, бо­юсь!

«Я дол­жен пи­сать, что­бы от­влечь­ся. Про­шлой но­чью я лёг спать в де­вять по мо­им ча­сам. В две­на­дцать я проснул­ся и об­на­ру­жил, что си­жу в тем­но­те и ли­хо­ра­доч­но ко­па­юсь го­лы­ми ру­ка­ми в твёр­дых стен­ках зем­лян­ки. С тру­дом я на­шёл све­чу и за­жёг её.

«Вся зем­лян­ка бы­ла в бес­по­ряд­ке. Мои за­па­сы еды ва­ля­лись в гря­зи. Ко­роб­ка со све­ча­ми бы­ла опро­ки­ну­та. Мои ног­ти бы­ли сло­ма­ны и кро­во­то­чи­ли от то­го, что я ца­ра­пал зем­лю.

«До ме­ня до­шло, что я был не в се­бе. А по­том при­шёл страх — тём­ный, все­по­гло­ща­ю­щий страх — страх безу­мия. Я пил за­сто­яв­шу­ю­ся во­ду с по­ла несколь­ко дней. Не знаю, сколь­ко имен­но.

«У ме­ня оста­лось все­го од­но блю­до, я долж­на его со­хра­нить».

«Се­го­дня я по­ел. Три дня я был без еды.

«Но се­го­дня я пой­мал од­ну из крыс, ко­то­рые на­вод­ни­ли это ме­сто. Она бы­ла боль­шой. Силь­но ме­ня уку­си­ла, но я её убил. Се­го­дня я чув­ствую се­бя на­мно­го луч­ше. В по­след­нее вре­мя мне сни­лись пло­хие сны, но те­перь они ме­ня не бес­по­ко­ят».

«Од­на­ко эта кры­са бы­ла креп­кой. Ду­маю, я за­кон­чу ко­пать и вер­нусь в свой полк че­рез день или два».

«Бо­же, сми­луй­ся! Те­перь я, долж­но быть, по­ло­ви­ну вре­ме­ни не в се­бе.

«Я со­вер­шен­но не пом­ню, как на­пи­сал ту по­след­нюю за­пись. И я чув­ствую жар и сла­бость.

«Ес­ли бы у ме­ня бы­ли си­лы, я бы, на­вер­ное, рас­чи­стил вход за день-два. Но я мо­гу ра­бо­тать толь­ко ко­рот­ки­ми пе­ре­дыш­ка­ми.

«Я на­чи­наю те­рять на­деж­ду».

«Те­перь на ме­ня всё ча­ще на­ка­ты­ва­ют при­сту­пы. Я про­сы­па­юсь устав­шим от фи­зи­че­ских на­гру­зок, ко­то­рых не пом­ню.

«Во­круг раз­бро­са­ны об­гло­дан­ные кры­си­ные ко­сти, но я не пом­ню, что­бы ел их. В мо­мен­ты про­свет­ле­ния я, ка­жет­ся, не мо­гу их пой­мать, по­то­му что они слиш­ком осто­рож­ны, а я слиш­ком слаб.

«Я немно­го успо­ка­и­ва­юсь, ко­гда жую све­чи, но не осме­ли­ва­юсь съесть их все. Я бо­юсь тем­но­ты, я бо­юсь крыс, но ху­же все­го — от­вра­ти­тель­ный страх пе­ред са­мим со­бой.

«Мой ра­зум раз­ру­ша­ет­ся. Я дол­жен по­ско­рее сбе­жать, ина­че я ста­ну немно­гим луч­ше ди­ко­го зве­ря. О, Бо­же, по­шли мне по­мощь! Я схо­жу с ума!»

«Ужас, от­ча­я­ние, безыс­ход­ность — неуже­ли это ко­нец?»

«В те­че­ние дол­го­го вре­ме­ни я от­ды­хал.

«У ме­ня по­яви­лась бле­стя­щая идея. От­дых воз­вра­ща­ет си­лы. Чем доль­ше че­ло­век от­ды­ха­ет, тем силь­нее он ста­но­вит­ся. Я уже дав­но от­ды­хаю. Не знаю, сколь­ко недель или ме­ся­цев. Так что я, долж­но быть, очень силь­ный. Я чув­ствую се­бя силь­ным. Ли­хо­рад­ка про­шла. Так что по­слу­шай­те! На вхо­де оста­лось со­всем немно­го гря­зи. Я вый­ду и про­пол­зу по ней. Как крот». Пря­мо на сол­неч­ный свет. Я чув­ствую се­бя на­мно­го силь­нее, чем крот. Так что это ко­нец мо­ей ма­лень­кой ис­то­рии. Груст­ной ис­то­рии, но со счаст­ли­вым кон­цом. Сол­неч­ный свет! Очень счаст­ли­вый ко­нец.

И на этом ру­ко­пись за­кан­чи­ва­ет­ся. Оста­лось толь­ко рас­ска­зать ис­то­рию Фром­вил­ле­ра.

Сна­ча­ла я не по­ве­рил. Но те­перь ве­рю. Я из­ло­жу всё так, как рас­ска­зал мне Фром­вил­лер, а вы мо­же­те при­нять это или от­верг­нуть по сво­е­му усмот­ре­нию.

«Вско­ре по­сле то­го, как нас рас­квар­ти­ро­ва­ли в Ва­ту, — ска­зал Фром­вил­лер, — я ре­шил от­пра­вить­ся на го­ру Кем­мель. Я слы­шал, что там до­воль­но жут­кая об­ста­нов­ка, но я не был го­тов к то­му, что уви­дел. Я ви­дел непо­гре­бён­ных мерт­ве­цов в окрест­но­стях Ру­ле­ра и в Ар­гонне, но про­шло по­чти два ме­ся­ца по­сле бо­ёв на го­ре Кем­мель, а там всё ещё бы­ло мно­го непо­гре­бён­ных мерт­ве­цов. Но бы­ло ещё кое-что, че­го я ни­ко­гда не ви­дел, — это по­гре­бён­ные за­жи­во!»

«Ко­гда я под­нял­ся на са­мую вы­со­кую точ­ку го­ры, моё вни­ма­ние при­влек­ло дви­же­ние рых­лой зем­ли на краю огром­ной во­рон­ки от сна­ря­да. Ка­за­лось, что зем­ля осы­па­ет­ся в об­щий центр, как буд­то её от­ту­да уби­ра­ют. Я на­блю­дал за этим и вдруг с ужа­сом уви­дел, как из зем­ли по­яв­ля­ет­ся длин­ная то­щая че­ло­ве­че­ская ру­ка.

«Он ис­чез, за­брав с со­бой часть зем­ли. Грязь за­ше­ве­ли­лась на боль­шей пло­ща­ди, и ру­ка по­яви­лась сно­ва вме­сте с го­ло­вой и пле­ча­ми че­ло­ве­ка. Он вы­брал­ся из-под зем­ли, стрях­нув с се­бя грязь, как огром­ная то­щая со­ба­ка, и вы­пря­мил­ся. Я боль­ше ни­ко­гда не хо­чу ви­деть та­кое су­ще­ство!»

«На нём по­чти не бы­ло одеж­ды, а то, что бы­ло, бы­ло на­столь­ко рва­ным и гряз­ным, что невоз­мож­но бы­ло по­нять, из че­го оно бы­ло сде­ла­но. Ко­жа плот­но об­тя­ги­ва­ла ко­сти, а в вы­пу­чен­ных гла­зах за­стыл пу­стой взгляд. Он вы­гля­дел как труп, ко­то­рый дол­го про­ле­жал в мо­ги­ле.

«Это при­ви­де­ние смот­ре­ло пря­мо на ме­ня, но, ка­за­лось, не ви­де­ло ме­ня. Он вы­гля­дел так, буд­то свет при­чи­нял ему боль. Я за­го­во­рил, и на его ли­це от­ра­зил­ся страх. Ка­за­лось, он был охва­чен ужа­сом.

«Я шаг­нул к нему, стря­хи­вая с бо­ти­нок ко­лю­чую про­во­ло­ку. Он мол­ние­нос­но раз­вер­нул­ся и по­бе­жал от ме­ня.

«На се­кун­ду я был слиш­ком по­тря­сён, что­бы по­ше­ве­лить­ся. По­том я по­бе­жал за ним. Он бе­жал по пря­мой, не гля­дя ни на­пра­во, ни на­ле­во. Пря­мо пе­ред ним бы­ла глу­бо­кая и ши­ро­кая тран­шея. Он бе­жал пря­мо к ней. Вне­зап­но я по­нял, что он её не ви­дит.

«Я за­кри­чал, но, ка­за­лось, это на­пу­га­ло его ещё боль­ше, и, сде­лав по­след­ний ры­вок, он шаг­нул в тран­шею и упал. Я услы­шал, как его те­ло уда­ри­лось о дру­гой край тран­шеи и с плес­ком упа­ло в во­ду на дне.

«Я по­сле­до­вал за ним и по­смот­рел вниз, в тран­шею. Там он ле­жал, от­ки­нув го­ло­ву на­зад в та­ком по­ло­же­нии, что я был уве­рен, что у него сло­ма­на шея. Он был на­по­ло­ви­ну в во­де, на­по­ло­ви­ну на су­ше, и, гля­дя на него, я ед­ва мог по­ве­рить в то, что ви­дел. Он вы­гля­дел так, буд­то был мёртв так же дав­но, как и неко­то­рые дру­гие тру­пы, раз­бро­сан­ные по скло­ну хол­ма. Я по­вер­нул­ся и оста­вил его как есть.

«По­хо­ро­нив его при жиз­ни, я оста­вил его непо­хо­ро­нен­ным по­сле смер­ти».