Алая ночь

Уи­льям Сэн­форд

Док­тор Лэнгли был влюб­лен в мою же­ну.

Это бы­ло оче­вид­но для ме­ня в те­че­ние мно­гих недель. Так­же для ме­ня бы­ло оче­вид­но, что его лю­бовь бы­ла вза­им­на.

Док­тор был мо­ло­дым и кра­си­вым муж­чи­ной, поль­зо­вав­шим­ся ре­пу­та­ци­ей бо­лее или ме­нее бес­прин­цип­но­го че­ло­ве­ка. Из дру­го­го го­ро­да до него до­шла непри­ят­ная ис­то­рия — ис­то­рия о том, как уто­ну­ла мо­ло­дая де­вуш­ка. Хо­тя ко­ро­нер по­ста­но­вил, что это бы­ло слу­чай­ное утоп­ле­ние, бы­ли те, кто счи­тал, что док­тор знал го­раз­до боль­ше, чем бы­ло об­на­ро­до­ва­но, и хо­ди­ли слу­хи, что он уехал от­ту­да, по­то­му что боль­ше не поль­зо­вал­ся там по­пу­ляр­но­стью.

Од­на­ко у док­то­ра был при­ят­ный ха­рак­тер и ма­не­ра об­ще­ния, ко­то­рая обез­ору­жи­ва­ла всех, кто был на­стро­ен про­тив него пред­взя­то. Ко­ро­че го­во­ря, он был дам­ским угод­ни­ком, об­ла­дав­шим все­ми те­ми ма­лень­ки­ми зна­ка­ми вни­ма­ния и ле­стью, ко­то­рые так до­ро­ги серд­цу жен­щин. И он да­рил их с та­кой ис­крен­но­стью, что они ста­но­ви­лись вдвойне цен­ны­ми.

У док­то­ра бы­ла до­воль­но об­шир­ная прак­ти­ка, и ему так­же уда­лось до­бить­ся то­го, что­бы его на­зна­чи­ли мест­ным суд­мед­экс­пер­том в на­шем го­ро­де. Он был глу­бо­ко увле­чён сво­ей про­фес­си­ей и до сих пор вос­хи­щал­ся ана­то­ми­че­ским те­ат­ром. У него был кра­си­вый ав­то­мо­биль для пу­те­ше­ствий, с ко­то­рым, как я знал, бы­ла хо­ро­шо зна­ко­ма моя же­на.

Мо­ей жене бы­ло два­дцать пять — она бы­ла на пят­на­дцать лет млад­ше ме­ня — она бы­ла кра­си­вой и оба­я­тель­ной, но об­ла­да­ла опре­де­лён­ной твёр­до­стью ха­рак­те­ра и от­сут­стви­ем со­чув­ствия к стра­да­ни­ям дру­гих, что бы­ло необыч­но для мо­ло­дой жен­щи­ны хо­ро­ше­го про­ис­хож­де­ния. Она про­ис­хо­ди­ла из хо­ро­шей се­мьи, бы­ла хо­ро­шо об­ра­зо­ва­на и все­гда об­ща­лась с хо­ро­ши­ми людь­ми.

До то­го, как мы по­же­ни­лись, я был немно­го при­стра­стен к креп­ким на­пит­кам, но мне уда­ва­лось скры­вать это от неё. Она зна­ла, что я пью, но ду­ма­ла, что это не боль­ше, чем мно­гие муж­чи­ны де­ла­ют в сво­их клу­бах. Она ни­ко­гда не слы­ша­ла о мо­их несколь­ких за­по­ях за го­ро­дом.

Мы бы­ли же­на­ты два го­да, ко­гда док­тор Лэнгли на­чал прак­ти­ко­вать в на­шем го­ро­де, и с то­го мо­мен­та, как он ока­зал мо­ей жене про­фес­си­о­наль­ную по­мощь при ка­ком-то незна­чи­тель­ном недо­мо­га­нии, они ста­ли про­яв­лять друг к дру­гу боль­шой ин­те­рес.

С тех пор, как я же­нил­ся, моя склон­ность к вы­пив­ке уси­ли­лась, а не ослаб­ла, и я боль­ше не ста­рал­ся скры­вать от неё свои пе­ри­о­ди­че­ские за­пои. Лю­бовь к вы­пив­ке ста­ла та­кой же неотъ­ем­ле­мой ча­стью мо­ей жиз­ни, как еда или сон. Од­на­ко моя долж­ность по­мощ­ни­ка управ­ля­ю­ще­го в круп­ной опто­вой ком­па­нии бы­ла до­воль­но на­дёж­ной, и её бы­ло нелег­ко за­нять, что, воз­мож­но, и объ­яс­ня­ло, по­че­му фир­ма до сих пор дер­жит ме­ня.

Од­на­жды хо­лод­ным, уны­лым но­ябрь­ским ве­че­ром, ко­гда я иг­рал в кар­ты в сво­ём клу­бе — и, бла­го­да­ря кон­тра­бан­ди­стам, про­цве­тав­шим в на­шем го­ро­де, пил вис­ки, — я услы­шал стран­но зна­ко­мый го­лос, ко­то­рый по­здо­ро­вал­ся со мной по име­ни. Под­няв гла­за, я с ра­до­стью уви­дел ста­ро­го дру­га, ко­то­ро­го не ви­дел несколь­ко лет. Он за­ехал ко мне по пу­ти в дру­гой го­род.

На­ста­ло вре­мя от­празд­но­вать на­шу встре­чу. Мой друг до­стал из че­мо­да­на лит­ро­вую фляж­ку вис­ки, ска­зав, что это дуб­ли­кат той, ко­то­рую он уже про­бо­вал, и рас­ска­зал мне о её воз­расте, кре­по­сти, вы­со­ком ка­че­стве и вы­со­кой цене, ко­то­рую ему при­шлось за неё за­пла­тить. По­сле это­го он по­да­рил её мне. Я сер­деч­но по­бла­го­да­рил его, от­крыл фляж­ку, и мы все сде­ла­ли по па­ре глот­ков. Весь тот день и преды­ду­щий день я бо­лее или ме­нее силь­но на­пи­вал­ся.

Мы сно­ва взя­лись за кар­ты и иг­ра­ли до по­лу­но­чи, по­сле че­го, об­ме­няв­шись мно­же­ством ру­ко­по­жа­тий, я по­про­щал­ся со сво­им дру­гом, ко­то­ро­му нуж­но бы­ло успеть на по­езд, что­бы до­брать­ся до ме­ста на­зна­че­ния к по­лу­дню сле­ду­ю­ще­го дня. Иг­ра в кар­ты за­кон­чи­лась, мы вы­пи­ли на про­ща­ние и

Я, спо­ты­ка­ясь, вы­шел в ночь.

Про­хлад­ный воз­дух вско­ре про­яс­нил мой за­ту­ма­нен­ный ра­зум. Кро­ме то­го, я на­чал дро­жать от хо­ло­да. Вспом­нив о фляж­ке с вис­ки в кар­мане, по­да­рен­ной мо­им дру­гом, я от­ку­по­рил её и сде­лал боль­шой гло­ток, ра­ду­ясь то­му, что бу­тыл­ка бы­ла по­чти на­по­ло­ви­ну пол­на.

Вер­нув­шись до­мой, я сра­зу же про­шёл в свою спаль­ню. Моя же­на си­де­ла в крес­ле у ок­на в ха­ла­те. Ко­гда я во­шёл, она вста­ла и без лиш­них слов по­про­си­ла ме­ня немед­лен­но дать ей раз­вод, что­бы она мог­ла вый­ти за­муж за док­то­ра Лэнгли. Она ска­за­ла, что я не дол­жен от­ка­зы­вать ей в этом, по­то­му что то­гда я смо­гу же­нить­ся на жен­щине, ко­то­рая бу­дет ме­ня лю­бить, а она бу­дет счаст­ли­ва с муж­чи­ной, ко­то­ро­го на­учи­лась лю­бить.

Рез­кость её прось­бы вку­пе с хо­лод­ным, де­ло­вым то­ном, ко­то­рым она её вы­ска­за­ла, оше­ло­ми­ли ме­ня, но, по­спеш­но взяв се­бя в ру­ки, я ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зал­ся от ка­ких-ли­бо дей­ствий и ска­зал жене, что она долж­на хра­нить вер­ность брач­ным узам и что ни­что не за­ста­вит ме­ня дать ей раз­вод, ко­то­ро­го она хо­чет. Бо­лее то­го, я ска­зал ей, что док­тор — него­дяй, что мно­гие счи­та­ют, буд­то он убил де­вуш­ку до то­го, как при­е­хал в наш го­род.

Услы­шав это, моя же­на при­шла в ярость, об­ви­ни­ла ме­ня в том, что я на­ме­рен­но очер­няю док­то­ра из-за рев­но­сти, и за­яви­ла, что боль­ше ни­ко­гда не бу­дет со мной жить.

Од­на­ко на сле­ду­ю­щий день она ка­за­лась со­всем дру­гой. Она бы­ла очень при­вет­ли­ва со мной, да­же неж­на. Мы гу­ля­ли по ма­лень­ко­му са­ду на­ше­го до­ма, как ча­сто де­ла­ли в пер­вые дни на­ше­го бра­ка, и я был уве­рен, что она ре­ши­ла вы­бро­сить док­то­ра из го­ло­вы и поз­во­лить на­шей су­пру­же­ской жиз­ни ид­ти сво­им че­ре­дом.

В тот ве­чер мы ми­ло по­бе­се­до­ва­ли за обе­ден­ным сто­лом, и, как обыч­но, по­сле ужи­на я вы­пил чаш­ку креп­ко­го ко­фе.

Че­рез несколь­ко мгно­ве­ний ме­ня охва­ти­ла тя­жё­лая дре­мо­та, и я боль­ше ни­че­го не пом­ню…

Я проснул­ся с ощу­ще­ни­ем уду­шья, как буд­то на мою грудь да­ви­ла ты­ся­ча тонн ве­са.

Я за­ды­хал­ся. Я тер­пел му­че­ния. Во­круг ме­ня бы­ла тем­но­та — непро­гляд­ная тем­но­та. Я по­ше­ве­лил ру­ка­ми и на­щу­пал дос­ки свер­ху и со всех сто­рон. По­сте­пен­но до мо­е­го оце­пе­нев­ше­го со­зна­ния до­шло ужас­ное осо­зна­ние, и по мо­е­му те­лу про­бе­жал хо­ло­док — ме­ня по­хо­ро­ни­ли за­жи­во!

Ужас­ное осо­зна­ние то­го, что про­изо­шло, немно­го про­яс­ни­ло мой ра­зум, несмот­ря на труд­но­сти с ды­ха­ни­ем. Те­перь я всё по­нял. Моя же­на под­сы­па­ла мне в ко­фе ка­кое-то силь­но­дей­ству­ю­щее ле­кар­ство, ко­то­рое она по­лу­чи­ла от вра­ча. Они всё спла­ни­ро­ва­ли на слу­чай, ес­ли я от­ка­жусь от раз­во­да.

Ве­ро­ят­но, они зна­ли, что я был ещё жив, ко­гда ме­ня хо­ро­ни­ли. Врач, про­во­див­ший вскры­тие, со­ста­вил фик­тив­ный от­чёт о смер­ти от есте­ствен­ных при­чин, и они устро­и­ли по­спеш­ные по­хо­ро­ны. Я не знал, как мне уда­ва­лось так дол­го ды­шать в гро­бу, на­хо­дясь под дей­стви­ем нар­ко­ти­ка. Те­перь, ко­гда я сно­ва был в пол­ном со­зна­нии, я чув­ство­вал, что за­ды­ха­юсь.

Ни­ка­кое во­об­ра­же­ние не мо­жет пред­ста­вить тот ужас и ду­шев­ные тер­за­ния, ко­то­рые на­влек­ло на ме­ня моё ужас­ное по­ло­же­ние. Я дол­жен был уме­реть мед­лен­ной, ужас­ной смер­тью, в то вре­мя как те, кто был ви­но­вен в этом ад­ском пре­ступ­ле­нии, на­сла­жда­лись со­бой и оста­ва­лись без­на­ка­зан­ны­ми. Ми­ну­ты, ка­за­лось, тя­ну­лись ча­са­ми, по­ка я ле­жал, пы­та­ясь от­ды­шать­ся.

Вне­зап­но в жут­кой чёр­ной ти­шине я услы­шал шум над со­бой. При­слу­ши­ва­ясь, на­пря­гая каж­дый нерв, я слы­шал, как он при­бли­жа­ет­ся — всё бли­же и бли­же. Сна­ча­ла я не мог разо­брать, что это, — не мог по­нять, — а по­том вне­зап­но ме­ня с ужа­са­ю­щей яс­но­стью осе­ни­ло: по­хи­ти­те­ли тел при­шли за мной в про­зек­тор­скую!

Я по­пы­тал­ся за­кри­чать, но не смог из­дать ни зву­ка из-за то­го, что за­ды­хал­ся. Они до­бра­лись до гро­ба, и я услы­шал, как ло­па­та скре­жет­ну­ла по нему. За­тем я по­чув­ство­вал, как ме­ня мед­лен­но под­ни­ма­ют, и гроб бро­си­ли на зем­лю.

Те­перь я услы­шал го­лос, и у ме­ня кровь за­сты­ла в жи­лах, по­то­му что это был го­лос док­то­ра Лэнгли.

«Это был во­сточ­ный нар­ко­тик, — го­во­рил он. — Он вы­зы­ва­ет ви­ди­мость смер­ти, ко­то­рая длит­ся дол­го, но он, ве­ро­ят­но, умер че­рез несколь­ко ми­нут по­сле то­го, как его по­хо­ро­ни­ли. Мне не тер­пит­ся пре­па­ри­ро­вать его, что­бы по­смот­реть, ка­кое воз­дей­ствие та­кой нар­ко­тик ока­зы­ва­ет на че­ло­ве­че­ское те­ло!»

А по­том, к сво­е­му ужа­су, я услы­шал го­лос сво­ей же­ны:

«Мне всё рав­но. Де­лай, что хо­чешь. Я нена­ви­де­ла его с то­го мо­мен­та, как он от­ка­зал­ся дать мне раз­вод. Я бы да­же по­смот­ре­ла, как ты рас­чле­ня­ешь его те­ло!»

Я с тру­дом при­под­нял­ся в гро­бу, хва­тая ртом воз­дух, а по­том крыш­ку сня­ли, и, со­брав все свои уга­са­ю­щие си­лы, я под­нял­ся на но­ги, ди­ко раз­ма­хи­вая ру­ка­ми и вды­хая жи­ви­тель­ный ноч­ной воз­дух.

Док­тор, не го­во­ря ни сло­ва, уро­нил ло­па­ту на зем­лю, по­шат­нул­ся и упал на ко­ле­ни, а моя же­на из­да­ла ужас­ный крик ужа­са. За­тем она вы­хва­ти­ла нож из его на­бо­ра ин­стру­мен­тов для вскры­тия и по­лос­ну­ла се­бя по гор­лу ост­рым как брит­ва лез­ви­ем. По­сле это­го она бро­си­лась на рас­про­стёр­то­го док­то­ра, за­ли­вая его кро­вью.

У ме­ня за­кру­жи­лась го­ло­ва. Я по­шат­нул­ся, спо­ткнул­ся о свой гроб и упал в об­мо­рок на зем­лю.

Ни­кто не ве­рит в мою ис­то­рию. И ты то­же не по­ве­ришь. Я рас­ска­зал её всем, но они не по­ве­ри­ли.

Я на­хо­жусь в боль­ни­це, где, как мне ска­за­ли, я ле­жу уже несколь­ко дней. Это тю­рем­ная боль­ни­ца, где по ко­ри­до­рам хо­дят охран­ни­ки в фор­ме, что­бы да­же боль­ные не по­пы­та­лись сбе­жать.

Они спра­ши­ва­ют ме­ня, не пом­ню ли я, что в ту ночь я вер­нул­ся до­мой из клу­ба в пья­ном уга­ре и за­стал свою же­ну с док­то­ром Лэнгли. Они го­во­рят мне, что я ду­шил его с та­кой яро­стью и си­лой, что мои паль­цы впи­лись в его шею. Они го­во­рят мне, что моя же­на, кри­ча от ужа­са, пы­та­лась сбе­жать, и что, ко­гда лю­ди из со­сед­ней квар­ти­ры во­рва­лись в ком­на­ту, я схва­тил брит­ву с ко­мо­да, пе­ре­ре­зал ей гор­ло от уха до уха и бро­сил её те­ло, ис­те­ка­ю­щее кро­вью, на док­то­ра.

Со­би­ра­ют­ся ли они по­ве­сить ме­ня за это двой­ное пре­ступ­ле­ние, ко­то­ро­го я не со­вер­шал?

Они не по­ве­рят в мою ис­то­рию. И всё же каж­дая её де­таль яс­на мне, как звёз­ды на небе.